Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

В Китае существование гильдий было отмечено в документах, относящихся ко второй половине 1-го тысячелетия н. э. Во времена правления династий Тан и Сун главы гильдий несли ответственность за преступления членов этих объединений, таких как нарушение валютных законов, воровство и прочее. Во многих случаях членство в гильдии было обязательным (Като С. Об ассоциациях китайских купцов). Гильдии были также обязаны оказывать государству особые услуги (там же). А несколько веков назад правительство, по-видимому, оставило менее значимые ремесленные и торговые союзы в покое, но подвергло строгому контролю корпорации купцов, торгующих таким важным продуктом, как соль, а также несколько фирм в Кантоне, участвовавших в торговле с иностранцами[17].

Религии, имеющие второстепенное значение

До нас дошли обильные сведения о второстепенных религиях; особенно богат материал, касающийся исламского общества и традиционного Китая. Мусульманские правители терпимо относились к христианству, иудаизму и зороастризму[18]. Но тем, кто исповедовал эти религии, приходилось смиряться с их подчиненным статусом как в политическом, так и в социальном плане; им запрещалось также распространять свои идеи. Закон запрещал переходить из христианства в иудаизм и наоборот, а наказание за отказ от ислама было очень суровым. Христиане не имели права громко бить в свои деревянные доски, которые они использовали вместо колоколов, громко петь в церкви, собираться там, где присутствуют мусульмане, или поклоняться своим «идолам». Запрещалось приглашать мусульман в церковь и осенять себя крестом в их присутствии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что религиозные меньшинства, которые в турецкий период были объединены в организации, получившие название миллет, влачили жалкое существование. Кандидатуру на пост главы этой организации выдвигали ее члены (а может быть, ее священники?), но утверждал ее султан. «Получив этот пост, человек приобретал достаточную власть… чтобы собирать налоги, наложенные на его сообщество государством» (Грюнебаум Г. Средневековый ислам).

В традиционном Китае самой значимой второй религией был буддизм. Он достиг наивысшего расцвета во времена варварских династий, правивших в старых северных центрах китайской культуры в середине I века н. э. Жестокая казнь 845 человек привела к политике, которая со временем превратила буддизм в тщательно ограниченную вторую религию.

За последователями буддизма и других религий наблюдали специально назначенные для этой цели чиновники. Правительство ограничивало число новых храмов и монастырей, а также монахов и священников, запрещало определенные действия, которые в других странах были разрешены. Оно требовало, чтобы «буддистские и даоистские священники не читали на торговых площадях сутры, не собирали пожертвований, не объясняли, как можно уберечь свою душу от гибели, и не просили денег» (там же). Завершая свое классическое исследование о том, что другие называли элементами религиозной свободы, де Гроот задается вопросом: «Так в чем же заключается эта свобода, если государство загнало систему сертификации священников в жесткие рамки и крайне затруднило прием в нее новых учеников мужского пола, а для женщин сделало его практически невозможным, так что число тех, кто мог позволить себе такую свободу, сократилось до крошечного процента от всего населения? Все это превращает эту хваленую свободу в фарс» (Де Гроот Дж. Секты и религиозные гонения в Китае).

И все-таки истинные элементы свободы присутствуют!

Подобным образом гидравлическое государство ограничивает свободу практически всех вторичных групп и организаций, не желая интегрировать их в свою систему власти.

В традиционной китайской семье, где отец по закону занимал главенствующее положение, никто не натравливал одних ее членов на других, как это делается в современном аппаратном государстве. В Китае и Индии правительство позволяло группам родственников решать вопросы внутрисемейной жизни в соответствии с «законами» своей семьи. В других гидравлических странах семьи пользовались менее формальной, но столь же эффективной квазиавтономией.

Правительственный контроль над деревней, хотя и очень специфический, был также строго ограничен. Даже там, где сельские чиновники обладали большой властью, крестьяне, живущие с ними в одном селе, имели много возможностей высказать свое мнение о том, что происходит. А когда все государственные повинности были выполнены, староста и его помощники обычно улаживали дела односельчан практически безо всякого вмешательства извне.

В селах римской Сирии и в египетских селах романского и византийского периодов существовали определенные возможности для самоуправления.

Сельский староста в османской Турции, как и его коллеги в других странах Востока, в делах, касающихся его села, обладал большой независимостью.