Воспитанник Шао. Том 1

За сто двадцать восемь из Шаолиньсу

Покорим Юг и Север и уничтожим монарха Цин.

Несправедливый Цинский правитель нам ненавистен.

Потому что он сжег наших братьев-монахов.

Это текст из древних писаний. Настоятель читал его медленно, врастяжку, с горьким выражением. Ряды сидели и покачивали в такт головами.

— Братья! — неожиданно на властный звучный тон перешел Дэ. — И для нас, как нередко для наших предков, наступает момент созревающей истины. Момент вскипающего бытия. Мы удачно пережили коварные удары Культурной революции. Дальновидность, прозорливость, осторожность помогли нам. Да не изменит нам разум в минуты важных решении. Чтобы сохранить наше братство, мы вынуждены были согласиться на терпение и смирение. Мы выполнили волю центральных властей. Мы оказались выше их. Это во многом спасло нас от диких орд шалеющих хунвейбинов. Сохранило нас, как островок общины в бескрайнем мутном потоке людской неразберихи. Разнузданной силе, подталкиваемой властью, противиться трудно, да и небезопасно. Печальная участь более двух тысяч монастырей в памяти каждого из нас. Не избежали роковой доли и некоторые наши монастыри. Все мы скорбим по ним. Поэтому, оглядываясь на прошлое, мы должны пристальней смотреть в будущее и не повторять ошибок, которые для нас могут оказаться гибельными в обстановке неконтролируемой анархии государственных органов. Как и наше искусство, мы должны быть достаточно гибкими, стойкими во взаимоотношениях с внешним миром. Мы научились быть осторожными. Нас уважают. Уходят в забвение и нехорошую память годы авантюрных порывов тщеславных лиц. Ветры жизни пробивают себе дорогу сквозь дремучие умы бюрократии. Мао слаб. Время защищать наши лучшие кадры от нападок политических игроков и интриганов. От судьбы не уйдешь. Но в наших силах воздействовать на нее в интересах правды и порядочности. Бывший воспитанник нашего монастыря, китаец русского происхождения, силою обстоятельств и коварства попал в положение загнанного, затравленного изгоя. С двух лет он приемыш нашего доброго братства. С двух лет впитал он соки и мысли нашей истории, бытия.

По тихим, слушающим рядам прошел шелест удовлетворения и, в то же время, немного удивления.

Цоканье языком известило, что для многих это новость.

— Искусный в боевом искусстве, добрый, не прихотливый в жизни, брат нам, братьям, который по зову сердца и просьбе ближнего всегда придет на помощь, по существу своему не мешающий никому и ничему, волею рока, людей недалеких, так щедро осаждающих нашу бренную землю, оказался в центре политических амбиций, нечестных ставок некоторых ответственных лиц. Не исключено, что в погоню за политическими дивидендами может включиться пропагандистский аппарат центра. Ради рекламы, ради лишнего подтасованного козыря, ради того, чтобы обелить себя перед миром, показать, что русские также опасны, как этот беглец, не имеющий ни родины, ни приюта, ни защитников, ни друзей. Что они, русские, также опасны, как вор с большой дороги и с большой дубинкой. Не преминут каждый раз упоминать безвинного сироту, которого к тому времени собираются сжить со свету. На которого польется вся грязь безудержной, беззастенчивой пропаганды наших газет и журналов.

Настоятель остановился. Поднята рука ересиарха. В задумчивой тишине голос звучал требовательно.

Уважаемый Дэ, мы наслышаны о воспитаннике, многим известны обстоятельства последних лет. Вы говорите убедительно. Вам верят. Все настоятели, старейшины и представители согласны с тем, что наступает время новых отношений с внешним миром. Время не щадит прошлое. Тот, кто цепляется за выступы старого, рискует навсегда остаться у обочины дороги жизни. Мы понимаем вашу личную привязанность к юноше. Мы ждем предложений.

Дэ поклонился словам патриарха, выпрямился и с прежней убежденностью заговорил.

— Четвертые сутки Рус в Поднебесной. Но уже несколько месяцев он живет на положении беглеца. Один. Состояние его психики внушает самые серьезные опасения. От времени и опасности наш брат может одичать, стать непригодным к дальнейшей человеческой жизни. Неизвестно, каким путем он движется. Дороги северных провинций блокировоны. Доносчики, осведомители упорно шныряют по вокзалам, портам. Надо опередить убийц. Сегодня же двинуть группы на пути возможного продвижения воспитанника. С каждой будет монах нашего монастыря, которого Рус хорошо помнит в лицо. Группа Хан Хуа будет в постоянной готовности выйти к нему на место обнаружения. Другим группам, где не будет наших людей, в контакт не входить — незаметно двигаться следом, прикрыть, в случае опасности. За него объявлено вознаграждение — это предопределяет возможности выступления соперничающих школ и, в особенности, бандитских формирований. Надо дать знать Русу, чтобы двигался к южному Шаолиньсу. Это его конечный пункт. Далее совет старейшин решит его судьбу.