Воскресенье

Вс. С. СОЛОВЬЕВЪ ВОСКРЕСЕНЬЕ

Одно изъ лучшихъ воспоминаній моего дтства — воскресенье Начать съ того, что въ этотъ день я не долженъ былъ рано вставать и садиться за повтореніе уроковъ, очень часто плохо приготовленныхъ съ вечера. Я могъ подремать лишній часъ-другой, и въ этой утренней дремот являлись всегда такія радужныя и блаженныя виднія.

Потомъ мало-по-малу виднія эти блднли, все больше и больше перепутываясь съ окружавшей обстановкой и, наконецъ, совсмъ переходили въ дйствительность. Я раскрывалъ глаза, выглядывалъ изъ-за полога моей кровати, вспоминалъ, что сегодня воскресенье — и радостное, широкое чувство наполняло меня.

Я снова скрывался за занавской и наблюдалъ: наша крпостная няня, Анна Тимофеевна, только что вынула изъ кровати моего младшаго брата и съ хорошо знакомымъ мн хохлацкимъ ворчаніемъ (она была изъ Малороссіи) натягивала чулки на его маленькія толстыя ноги. Онъ барахтался, брыкался, и, очевидно, никакъ не могъ совсмъ разгуляться; большіе срые глаза его то раскрывались во всю ширину, то опять смыкались; выраженіе круглой какъ шарикъ мордочки было самое уморительное.

Хорошенькая нянина дочка, Ариша, въ дальнемъ углу нашей большой дтской, умывала черненькую, худенькую сестру мою; а другая сестра, толстая, блая, румяная двочка, стояла уже совсмъ готовая, въ пышно накрахмаленныхъ юбкахъ, въ нарядномъ плать, и тщательно и кокетливо причесывала передъ зеркаломъ свои блокурые волосы.

Насмотрвшись на все это и чувствуя съ каждой секундой возроставшій приливъ радости и любви ко всмъ и ко всему, я вскакивалъ съ кровати, не дожидаясь няни начиналъ самъ поспшно одваться, переговариваясь и пересмиваясь съ сестрами и братомъ.

Вотъ и я готовъ, и спшу въ столовую, гд за чаемъ, очевидно уже давно, сидятъ отецъ и мать. Крпко и громко цлую я блую и нжную руку отца. Спокойный взглядъ его ясныхъ голубыхъ глазъ нсколько сдерживаетъ мою рзвость, но на губахъ его я подмчаю добродушную улыбку. Онъ слегка хлопаетъ меня по плечу, а потомъ поднимается съ кресла и надваетъ очки: признакъ, что сейчасъ выйдетъ изъ дому.

Я подбгаю къ матери и начинаю цловать ее въ руки, губы, глаза; она говоритъ что-то о томъ, что я растреплю ее и сомну, но въ то же время сама крпко обнимаетъ меня и цлуетъ. Я замчаю на блестящихъ черныхъ волосахъ ея нарядную наколку, замчаю ея шелковое, стального цвта, въ розовыхъ букетахъ платье и накинутую поверхъ него мховую мантилью.

— Что это, какъ дти запаздываютъ, вдь, ужъ пора бы вамъ и хать! — обращается къ матери отецъ, беретъ шляпу и уходитъ.

Мы быстро выпиваемъ свой чай, молоко, съдаемъ булки и бжимъ вслдъ за матерью въ переднюю.

Та же няня Анна, та же Ариша и лакей Николай, въ срой ливре съ собачьимъ воротникомъ, закутываютъ насъ въ зимніе кафтанчики и салопчики. Какъ-то особенно весело распахиваются двери; себя не помня мы слетаемъ съ лстницы.

У подъзда дожидается наша просторная низенькая карета, внутри обитая яркожелтымъ бархатомъ, съ козелъ которой, ласково ухмыляясь и подмигивая, глядитъ на насъ, и въ особенности на меня, другой Николай, нашъ кучеръ, закадычный мой другъ и пріятель. Я отвчаю ему такими же улыбками и подмигиваніями, и въ то время какъ усаживаются мать и сестры, въ то время какъ лакей на рукахъ подноситъ къ карет маленькаго брата, я сосредоточиваю все свое вниманіе на лошадяхъ: на Копчик и Пайк, изъ которыхъ послдній, несмотря на свое прозвище, ведетъ себя не особенно прилично. Онъ все какъ-то дергаетъ и то силится приподняться на дабы, то тянется укусить за ухо товарища.

— Шалишь! — отрываясь отъ перемигиванія со мною, грознымъ голосомъ восклицаетъ Николай и бьетъ его возжею.

Пайка успокоивается, лакей подсаживаетъ меня въ карету, захлопываетъ дверцы и, подобравъ полы своей длинной ливреи, вскакиваетъ на козлы. Слышится веселый скрипъ колесъ по твердому снгу, лошади трогаются — мы демъ въ церковь.

Обдня уже началась. Отецъ, пріхавшій гораздо раньше насъ, стоитъ на своемъ обычномъ мст у клироса; на лиц его благоговйное вниманіе, время отъ времени онъ закрываетъ глаза и медленно крестится. Сначала я стараюсь подражать ему, тоже вслдъ за нимъ закрываю глаза и крещусь, повторяю про себя то, что говорится и поется.