Ворожея

Если не знает, то чует. Потому как в другие времена не гуляло столько нечисти по лесу святому. И, стало быть, дурно все.

- Сведи к брату, - взмолился Дар. - Я ж обменяюсь.

- Чем... - не унималась омела, - разменя-я-я-ешься?

Жизнью своею. А еще...

Дар знал, что обещать жизни островитян нельзя. Потому как слово сказанное ложится в уши не только омеле, которую и обмануть-то можно, но и богам самим. Да только вот... она ведь и сама сказала, что заперты те нынче от людей. И тогда можно надеяться, что не услышат...

***

Пространство выплюнуло Нега на грязный снег, что был истоптан сапогом диковинным. Остроносым, которого не шьют кожевники лесные. И отпечатки точеные, что у самого следа оставлены металлом редким, говорили об одном: степняк рядом. Да и как иначе?

Кругом все пылало. И дым едкий, тугого черного колеру, набивался в глаза и рот. Горчил. А ведь он и не на капище еще. Мальчуган обернулся.

Как есть, позади него - колонны степняков, что скоро взбираются на стены каменные. С луками изогнутыми и такого же свойству саблями. С пиками...

Кони ржут. И страх их пугает Нега. Почто полез? Он-то и отбиться не сможет, если что...

Малец устыдился своих помыслов. Видал, как Заринка отдавала силу ворожебную рыжему. И ведь не проронила при том ни слова. А он! Еще в воеводы хотел, как папка...

Капище легло недалече. Старое. И, верно, ближе Ворожебник не смог его забросить, коль только так. А оно-то и лучше, что не сразу, потому как после пыльной горницы да едкого дыма студеный воздух заходил в легкие хорошо, благостно. И те с благодарностью заполнялись последней зимней свежестью.

Скоро весна. С нею - свои законы. И вот снегом уж не налюбуешься...

Нег осторожно зашагал в сторону гудящего места, где каждый камень говорил о покое.

Старый погост встретил мальца тишиною. И по-за светломестским разумел он: покой тот не к добру, потому как живое капище тоже живо. Коль говорить умеешь...

Камней поминальных тут было много, а вот тех, что с небожителями - ни одного. И тогда выходит, Ворожебник взаправду ведал, где нити искать.

Площадка, на которой прежде покоились каменные истуканы, не покрыта снегом. Зияет голой землею обиженно. И Нег только прикладывает ладонь к земле той, чтоб расслышать жалобу. Это ж почто ее так?

- Ни почто! - Отвечает мальчуган. Пожалуй, то выходит у него слишком грубо. Но ведь и ему нынче не разрешено жаловаться, так отчего ж ей? Но малец пытается смягчить слова: - То ж если получится у меня... у нас... камни вернем. И небожителей - тоже. Пространство отопрется, воротив все на свои места. И нужно лишь дождаться, откликнуться...

Земля откликается:

- Дождусь, что ж тут. Могильник? С нитями? Видала! Только почто он такому, как ты?

Нег разумеет, что говорить с землею - верный признак самодурства. Но иначе нынче - никак. Это ж если обойти все...

Он ступает на дорожку, что стелется под самые ноги. Благодарить не забывает что землю саму, что камни. Камни тоже вот словно бы живые. И не зря в то верят люди, что душа в них селится. Как есть, селится! Живет, дышит, и Нег слышит ее!

Место, что он искал, открылось отчего-то разом. И тоже дырою черною, что заполнена нитями живыми. Аспидными только, ядовитыми. С зеленым отблеском. И те зашипели разом на мальца незваного:

- Чего пожаловал?

Нег и ответил бы. Веселина вот всегда говорила, что он - малец со знанием. До других ставится с уважением. Только какое уважение силе колдовской? Верно!

Огонь откликался на зов нехотя. И пространство, что было заперто Чародейкой, то и дело пыталось отозвать его. Дескать, не малец нынче тут хозяин. Но огонь помнил напутствия и медленно полз к окоченевшим пальцам. Вспыхивал яркими искрами, словно бы пугаясь места самого, а потом, как осмелел, разом полыхнул в ладони. Едва не обжег.

Нити скатывались в клубок тягостно. Изворачивались, словно бы гады. А гадов Нег не любил, боялся даже. Это ж когда по летнему часу в лесу завидит, то всяк дальше ходить не станет. За ягодой ли, за грибами то...

И если б не Заринка, что ждала его в горнице темной, то и не пошел бы дальше.

Клубок закончился разом. Подрагивал только недовольно в ладонях. Да опалял их силою чужой. И с каждой минутой, что мощь та лежала в ладонях Нега, он чуял: выпивает. Стало быть, надобно спешить.

Он благодарил землю святую на ходу, потому как понимал: часу оставалось все меньше. А вот булл... еще, верно, пять. Ему бы поспеть.

- Стой! - Окрик остановил мальца на выходе из святой земли. И он разом обернулся.

Воин. Из своих, камнеградских. Ранен только сильно. И кровь его, что падает на землю густыми каплями, той нравится. Сладкая. Давно на старое капище не приносили такой...

- Стой, говорю!

Нег кинулся к снегу вытоптанному, на котором еще с годину назад топтался, не зная, куда двинуться. А теперь вот чуял: пространство готово принять его. И изба пыльная с горницею темной - за награду. А вот не добежал.

Рухнул в грязь лицом с разбега и ушибся больно. А клубок нитей смрадных откатился в сторону.