Воронка

О том, что он записался добровольцем, Вернер поставил родителей перед фактом, даже не разрешив им высказать свое мнение. Для него боязнью было только одно — что в его отсутствие они разойдутся и семья распадется, а его даже не будет рядом, чтобы поддержать. Через неделю ему было приказано ночью явиться на вокзал по общему предписанию — поезд, идущий на фронт, подберет добровольцев в Йене.

Последняя неделя проходила, как всегда, в унизительных шутках со стороны сверстников. Накануне перед выездом Вернер хотел прогуляться по родному городу, запомнить его красоты, запечатлеть и сохранить в памяти места, на которых он никогда и не был, хоть и жил здесь с самого рождения. Ночь была восхитительной. Ветер был не то что легким, а просто воздушным, теплым и приветливым, и от его дуновения не поднимались даже волосы, только кожа слегка чувствовала его. Одинокие окна в домах еще источали яркий свет, а из центральной таверны, где очень любил отдыхать Хайнц с друзьями, доносились пьяный смех и еле различимые крики. Вернер будто заплутал в лабиринте города, а тот словно не выпускал его из своих объятий и водил по своим лабиринтам и закоулкам. Юноша вышел к длинной аллее в центральном парке, который тянулся почти через весь город. Парк был украшен красивыми скамейками по сторонам, через каждые 15 метров. Деревья опутывали его, словно в оранжерее, и даже днем здесь всегда была тень, которая создавала романтику, и молодые влюбленные всегда могли приходить сюда, чтобы почувствовать тепло друг друга, побыть в любви и тишине, слушая только шелест листвы и пение птиц. Проходя через парк и разгоняя ногами листву, Вернер заметил сидевшую на одной из скамеек девушку, и услышал, как она всхлипывает. Она была старше его лет на десять, держала в руках белый конверт, роняя на него слезы, и Вернер просто не мог не спросить ее о наболевшем:

— С Вами все в порядке?

— Что? А, да, спасибо, молодой человек, все хорошо.

— Но Вы плачете…

— Не всегда же смеяться, — ответила женщина, грустно, но искренне улыбнувшись.

— Вы не против, если я присяду?

— Конечно, садитесь. Прекрасная ночь, да? — сказала незнакомка, глядя на небо.

Подняв глаза к небу, Вернер увидел картину, которой можно было любоваться целую вечность. Мрачно-темный небосвод затягивался массивными по своим размерам тучами, над которыми властно возвышалась луна, освещавшая небосвод. От близлежащих домов шел теплый воздух, который в смеси с ночной прохладой вызывал мурашки по телу.

— Да, это последняя моя ночь здесь, — с легким пафосом сказал Вернер.

— Почему же последняя?

— Я записался добровольцем в армию, буду или инженером, или в других тыловых службах.

Женщина лишь грустно посмотрела на него, услышав об армии, и опять из её глаз потекли слезы. Вернер понял, что незнакомку задели его слова об армии.

— Я Вас чем-то обидел? — спросил он.

— Нет, что Вы, Вы ведь даже ничего не сказали. Мой муж в армии, я за него очень переживаю. Мы с ним познакомились на этой скамейке, вот я и пришла сюда с мыслями о нем. Простите, но я пойду, — сказала женщина, вставая.

— Конечно, простите, что помешал Вам, просто видел, что Вы плачете и хотел как-то помочь.

— Я Вас понимаю, до свидания.

— Может быть, я все же могу Вам как-то помочь? — спросил Вернер.

— Нет, не можете, — тихо сказала женщина, — прощайте.

— Ваш муж вернется, вот увидите.

В ответ девушка ему только улыбнулась, уходя, и Вернер разглядел, как она при выходе из парка выкинула конверт в урну. Он дождался, пока она окончательно не скрылась из виду и, добежав до урны, засунул в неё руку, вытащив смятый конверт. Раз она его выкинула, то значит, это что-то не срочное. Однако любопытство Вернера пересилило его, и он ради интереса готов был прочитать чужое письмо. Раскрыв конверт, он вытащил очень странный листок бумаги: он был весь грязный и в каких-то бурых кляксах. Вернер развернул и прочитал следующее: