Воронята

— Он смотрится немного голодным, — прокомментирована Блу. Стилизованный рельеф собаки напомнил ей ворона на холме: запрокинутая голова, вытянутое тело.

Адам взял камень с дыркой и посмотрел через него на Блу. Его форма идеально прикрывала остатки синяка.

Блу выбрала соответствующий камень и посмотрела на Адама через отверстие. Одна сторона его лица была красная от вечернего солнца.

— Почему это в коробке?

— Вода проделала эти отверстия, — ответил Адам. — Морская вода. Но он обнаружил их где-то в горах. Кажется, Гэнси говорил, что они соответствуют тем камням, что он нашел в Великобритании.

Он продолжал смотреть на неё через отверстие, камень был похож на странную половинку очков. Она заметила, как его горло дёрнулось, и тогда он протянул руку и коснулся её лица.

— Ты точно красивая, — сказал он.

— Это всё камень, — немедленно ответила она. Её кожа чувствовалась тёплой, он коснулся кончиком пальца края её рта. — Это очень лестно.

Адам осторожно вытащил камень из ее рук и положил его на пол между ними. Он пропустил между пальцами один непослушный локон на её щеке.

— Моя мама как-то сказала: «Не разбрасывайтесь комплиментами, пока они бесплатны».

Его лицо оставалось очень серьезным.

— Этот комплимент, Блу, ничего не будет тебе стоить.

Блу взяла в руки подол своего платья, но не отвела взгляда от него.

— Я не знаю, что ответить, когда ты говоришь такие вещи.

— Ты можешь сказать, хочешь ли, чтобы я продолжал их говорить.

Она разрывалась между желанием поддержать его и страхом, к чему это приведёт.

— Мне нравится, когда ты говоришь такое.

Адам спросил:

— Но что?

— Я не говорила «но».

— Ты имела это в виду. Я услышал.

Она посмотрела на его лицо, хрупкое и необыкновенное под синяком. Было легко посчитать его застенчивым или неуверенным, но, на самом деле, он таким не был. Ноа был. А Адам просто тихий. Он не терялся в словах; он наблюдал.

Но знание этого, не помогло ей ответить на вопрос: должна ли она сказать ему об опасности поцелуя? Было намного легче сказать Гэнси, тогда это казалось не значимым. Последнее, что она хотел сделать, это напугать Адама, бросаясь фразами об истинной любви, сразу после того, как познакомилась с ним. Но если она ничего не скажет, есть вероятность, что он поцелует её, и тогда они оба будут в беде.

— Мне нравится, когда ты говоришь такое, но… я боюсь, что ты меня поцелуешь, — призналась Блу. И это сразу же показалось ей неподходящим. Когда он ничего не ответил, она поспешно добавила: — Мы только встретились. И я… я… я очень юная.

На полпути она потеряла решительность рассказать об предсказании, но она не была уверенна, какая часть её решила, что будет хорошо сболтнуть такое. Очень юная. Она вздрогнула.

— Это кажется… — Адам подыскивал слова. — Очень разумным.

Точное прилагательное для Блу, которое Нив нашла в первую же неделю. И что не говори, а была она поистине здравомыслящей. Что было обиднее всего. Ей казалось, что она проделала столько работы, чтобы выглядеть как можно более эксцентрично, и все же, когда дошло до дела, она была разумна.

Они оба, Адам и Блу, оглянулись на звук шагов, приближающийся к ним. Это был Ронан, державший что-то в руках. Он осторожно опустился, скрестив ноги, рядом с Адамом, а затем тяжело вздохнул, как будто участвовал в этом разговоре, и тот утомил его. Блу была в равной части рада и разочарована, что его появление прервало их разговор о поцелуях.

— Хочешь подержать её?

Тогда Блу поняла: то, что держал Ронан, было живым. На краткий миг Блу была не способна ни к чему, кроме иронии: один из воронят действительно имеет ворона. Ронан расценил это, как «нет».

— Что ты делаешь? — спросила Блу, когда он начал отводить руки. — Я хочу.

Она не была абсолютно уверена в том, что она делала — ворон не был-то особо похож сам на себя — но это было дело принципа. Она снова осознала, что пытается произвести впечатление на Ронана только потому, что на того было просто невозможно произвести впечатление, но она успокаивала себя: по крайней мере, все, что она делала в погоне за его одобрением, это всего лишь держала в руках птенца. Ронан аккуратно опустил вороненка в её сомкнутые ладони. У Блу появилось ощущение, что птичка вовсе ничего не весит, а её кожа и перья на ощупь оказались влажными в тех местах, где она соприкасалась с руками Ронана. Вороненок запрокинул голову назад и вытаращился на Блу, а затем и на Адама, щелкнув клювом.

— Как её зовут? — спросила Блу. Держать её было пугающе и прекрасно; она была такой маленькой, хрупкая жизнь, её быстрый пульс отдавался на коже Блу.

— Чейнсо, — ответил Адам вяло.

Вороненок открыл свой клюв шире, крича больше, чем прежде.

— Она хочет вернуться к тебе, — сказала Блу, потому что это было очевидно. Ронан принял птицу и пригладил перья на её голове.

— Ты выглядишь, как супер злодей со своим любимцем, — заметил Адам.

Улыбка прорезала лицо Ронана, но он выглядел добрее, чем Блу когда-либо видела, как будто ворон в его руках был его сердцем, наконец-то открытым.