Воронята

— Думаю, что вы имеете на это полное право, — сказала она, немного подумав. И рассерженно добавила, указав на Ронана: — А вот таким способом вы от меня никаких ответов не добьетесь. Если он еще раз сунется ко мне — будете искать то, что вам нужно, сами. Я… Знаете что: я скажу вам, как узнала ваше имя, а вы объясните мне, что значит рисунок, который я видела в вашей тетради.

— С каких это пор мы ведем переговоры с террористами? — спросил Ронан.

— С каких это пор я стала террористкой? — огрызнулась Блю. — Лично мне кажется, что я пришла, чтобы дать вам то, что вы, парни, уже давно ищете, а вы строите из себя невесть что.

— Не все, — возразил Адам.

— Я ничего не строю из себя, — сказал Ганси. Ему было очень неприятно думать, что он может не понравиться ей. — Ну так что же вы хотите узнать?

Блю протянула руку.

— Погодите. Сейчас я покажу, что имела в виду.

Ганси позволил ей снова взять свою тетрадь. Пролистав несколько страниц, она повернула тетрадь к нему, держа ее так, что и сама могла видеть страницы. Там описывался артефакт, который Ганси нашел в Пенсильвании. Ну и кое-где он набросал какие-то рисунки.

— По-моему, это человек, бегущий за автомобилем, — сказал Ганси.

— Не то. Вот это. — Она ткнула пальцем в другую закорючку.

— Это силовые линии. — Он протянул руку, чтобы забрать тетрадь. В этот момент он был странно, чрезмерно насторожен и заметил, насколько внимательно Блю следила за тем, как он это сделал. Он не сомневался в том, что от ее внимания не ускользнуло то, насколько привычно его левая ладонь прильнула к кожаной обложке, то, что пальцы его правой руки отлично знают, сколько усилия приложить для того, чтоб страницы раскрылись именно там, где он хочет. Было совершенно ясно, что тетрадь и Ганси уже давно знакомы между собой, и он хотел, чтобы она заметила это.

Это я. Настоящий я.

Ему не хотелось слишком уж тщательно анализировать причину этого порыва. Вместо этого он сосредоточился на листании тетради. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы найти нужную страницу — карту Соединенных Штатов, испещренную изогнутыми линиями.

Он провел пальцем по одной из них, соединявшей Нью-Йорк и Вашингтон. Другая линия, перекрещивающаяся с нею, проходила через Бостон и Сент-Луис. Третья, пересекавшая обе первых горизонтально, пролегла через Вирджинию, Кентукки и далее на запад. Как всегда, вид начерченных линий вызывал чувство некоего удовлетворения, нечто такое, что приводило на память игру в «охоту за старьем»[9] и детские рисунки.

— Это три главные линии, — сказал Ганси. — Те, которые, вероятно, имеют значение.

— Значение для чего?

— Вы много прочитали?

— М-м… Кое-что. Много. Почти все.

— Те, которые, вероятно, имеют значение для поисков Глендура, — продолжил он. — Линия, пересекающая Вирджинию, дальше упирается в острова. Я имею в виду Англию.

Блю картинно закатила глаза и сделала это настолько выразительно, что Ганси заметил ее мимику, даже не поворачивая головы.

— Спасибо, я поняла, о каких островах идет речь. В городской школе не так уж плохо учат.

Он ухитрился снова обидеть ее, не приложив для этого никаких усилий.

— Конечно, нет. О двух остальных линиях известно, что на них происходит очень много необычного. Э-э… паранормальных явлений. Полтергейсты, люди-мотыльки, черные собаки…

Оказалось, что колебался он зря. Блю и не подумала смеяться над ним.

— Этот узор рисовала моя мать, — сказала она. — Силовые линии. И еще Нив — одна из женщин, которые живут у нас. Они не знали, что это такое. Знали только, что это важно. Поэтому и я захотела узнать.

— Теперь вы, — бросил Ронан.

— Я… видела дух Ганси, — ответила она. — До этого я никогда не видела духов. Я вообще не вижу таких вещей, а на этот раз случилось. Я спросила, как вас зовут, и вы ответили: «Ганси. Да, это все». Если откровенно, это была одна из причин, по которой я решила отправиться с вами сегодня.

Ответ полностью удовлетворил Ганси — как-никак, она была дочерью экстрасенса, и то, что она сказала, полностью соответствовало записи на диктофоне — но ему все же показалось, что это не полный ответ.

— Где это было? — требовательно спросил Ронан.

— Я сидела на ограде с одной из своих сводных теток.

— Этот ответ, похоже, удовлетворил и Ронана, потому что теперь он поинтересовался:

— С кем сводных?

— Боже! — воскликнул Адам. — Ронан, прекрати.

Наступило напряженное молчание, лишь ровно рычал вертолет. Все ждали — понимал Ганси — его решения. Поверил ли он ее ответу, считает ли он, что нужно следовать по указанному ею направлению, доверяет ли он ей?

Ее голос был записан на диктофон. Он чувствовал, что у него, похоже, нет выбора. И думал, хотя и не желал говорить это вслух при Хелен: «Ронан, ты прав. Начинается, что-то начинается». И еще он думал: «Адам, расскажи мне, что ты о ней думаешь. Скажи, почему ты доверяешь ей. Хоть на этот раз избавь меня от необходимости решать. Я ведь не знаю, прав ли я». Но вместо этого он сказал:

— Я хотел бы, чтобы мы были друг с другом откровеннее. Хватит игр. И это касается не только Блю, а всех нас.