Ворон Доктора Ф

А незнакомец ушел, на прощание перекинувшись парой дико умных фраз о Фрейде, как будто зная его лучше всех психологов и биографов вместе взятых, хотя возможно, это так казалось только доктору, который раболепно отвечал, ощущая, какое облегчение несет каждый шаг, отделяющий от него нежданного пришельца.

Встреча Цетона и Розалинды не содержала должного восторга, но все поняли, что они друг друга достаточно неплохо знают, конечно же, немного удивились. Откуда? Ведь бедная девочка провела в клинике больше трех лет, а до того никто и никогда не водил ее к психиатрам. Однако, учитывая социальное положение ее семьи, можно было сделать вывод о том, что с представителем знатного рода некой страны они были знакомы в ином качестве, не как пациентка и врач, а как добрые друзья… Ох, знали бы правду все эти люди, возможно, они бы сумели что-то предпринять, хотя… не смогли бы. Да и жертва сама попросилась в клетку, мышеловка захлопнулась, мышь не удивилась, когда ее понесли прямо в голодную пасть к коту…

Прошел всего один день, а Розалинда уже узнала колоссальное количество новостей, невеселых новостей, и дело здесь было даже не в плачевном обычном положении мировых дел. Хуже всего, что она узнала о разводе родителей страшную правду. Отец завел себе любовницу, а брата, ее младшего брата, должно быть, с такой же неустойчивой психикой, вероломно сдал в детдом по научению молодой раскрашенной и “ухоженной” стервы. Что стало с матерью и сестрой, Розалинда с Цетоном пытались выяснить, но кроме адреса из короткого разговора с новой «женой» отца больше ничего не удалось разузнать, стало быть, доверенности те у Цетона оказались на поверку «липовыми», как и весь его образ благодетельного аристократа.

Идти в детдом за братом оказалось невозможно - ее официально все еще категорично признавали недееспособной, подчеркивая еще и то, что шизофрения у женщин не лечится, тем более в такой запущенной прогрессирующей форме, а, значит, не оставалось выбора кроме как отправиться в Москву на поиски матери.

- Может, стоило выкрасть мальчика? - участливо поинтересовался Цетон, разглядывая равнодушно пейзаж над облаками, сесть на самолет не составило труда - вещей почти не оказалось, а деньги у Цетона водились в избытке, происхождение их, конечно, скрывала страшная тайна.

- Ты все к насилию призываешь? Проблем не оберешься, да и не пытайся показать, как ты мне сочувствуешь.

Замолчали. Цетон многозначительно вздохнул, Розалинда искоса исподлобья разглядывала его: красив, но холоден, как статуя, весь состоящий из строго вычерченных юных линий. И все больше в нем ощущалась ложь, все-таки что-то беспокоило в этой сделке… Что-то… И тут девушка в преддверии равнодушного ужаса вспомнила - цена! Цену она так и не узнала, готовая на все ради избавления от боли. Пока было время, она проговорила, обращая взгляд своих фиолетовых глаз на такие же обманчивые снежные гряды многослойных облаков, которые разглядывал пытливо и задумчиво Цетон:

- Так ты демон, как я предполагаю?

- Нет, я же объяснял - Ворон, - как будто объясняя в сотый раз, проговорил Цетон, не отрываясь от своего многообещающего занятия.

- И что это значит? Какова цена моего соглашения? Ты заберешь мою душу? - вспоминала истории в стиле «хоррор» девушка.

- Нет, ты обретешь бессмертие, бессмертие на земле, если, конечно, повезет, - торопливо ответил Ворон.

- А если не повезет? - не испытывала обычного для таких расспросов волнения Розалинда.

- О! Уникальная моя госпожа, вам вряд ли не повезет! - мечтательно и сладостно протянул слуга, вновь деловито и осторожно уклоняясь от ответа.

- Так все-таки, кто же вы? - надеялась получить ответы хоть на некоторые вопросы собеседница, разум ее за последнее время совершено прояснился, и она пообещала себе быть сильной и настойчивой.

- Есть на другой планете город, а в городе страна, где солнце не сияет, под городом огни безмерно умирают, а царь сидит себе на трупах и мечтает, что весь живучий мир бездонно догорает… И зовут его Отчаяние, нашего господина, так что я-то не из Ада, не бойся, я вроде живое… - проговорил складную импровизацию, хотя словно бы и заученную и повторяемую сотни раз, Цетон.

- Но сила-то нечистая… - пробормотала раздраженно девушка, как будто злясь на себя, за прошлую нестойкость, хотя прекрасно понимала, что та нестойкость не оставляла выбора - сделка или неизбежный суицид.

- Но, может, и не грязная… - сыронизировал слуга, оборачиваясь. - Цена не так уж высока, если удастся прожить жизнь в неге и удовольствиях, а ведь вы еще так молоды, моя госпожа. Моя же задача - добиться любой ценой такой для вас жизни, жизни без боли. Инцидент с вашими родителями, полагаю, - лишь временное неудобство, которое я как истовый верный слуга, обязан устранить, дабы не беспокоить свою госпожу.