Ворон

– А чего тебе ворон? – зевнул Витя.

– А то, что не отстанет. Будет тебе каждый день мясо клевать. Потом своей жене повезёшь его обглодки.

– Да ну…

– Вот тебе и ну. Птица ушлая. Знаем мы таких. От кедровок проблем будет, а тут ещё ворон. Ну что? – Артёмыч посмотрел на Николая Николаевича. – Поставишь петлю?

– Сказал же, поставлю. Завтра из своего ворона сделаешь закваску для соболя.

– Договорились! – рассмеялся Артёмыч.

Дима этот разговор уже не слышал. Усталость окончательно сморила его. Он так и заснул – поверх спальника, в одежде.

Глава четвёртая

Утром Николай Николаевич насторожил сразу три петли. На зацепках укрепил полешки, по одному на каждую петлю. Они должны были намертво пригвоздить ворона к лиственнице, кандалами повиснуть на его лапке. Из такой ловушки не уйти даже лисице.

– Будет тут метаться на привязи, потом околеет. А может, и нас дождётся, – шептал дядя.

Тамга с интересом поглядывала на него.

Николай Николаевич ещё проверял зацепки, когда другие охотники отправились в лес. Сегодня Дима шёл с Артёмычем – учиться капканной ловле.

Тонкие, исчерченные голубыми полосами облака стелились по высокому небу. Кроны лиственниц едва покачивались, осыпая вниз собранную на ветвях кухту[10]. Пошёл снег – крупными, лохматыми снежинками. Голоса охотников в широкой тишине проходили далеко сквозь чащу, беспокоя и остерегая всякого зверька.

Первый километр дался Диме с большим трудом. Ноги ныли и пульсировали. После вчерашнего выхода хотелось отлежаться ещё несколько деньков. Удручало то, что пожаловаться было некому. Уж точно не Артёмычу.

Дима давно придумал, какими словами расскажет Кристине о трудностях охоты, но не ожидал, что его слова будут настолько правдивыми.

«Ничего, ради такой истории можно потерпеть», – подбадривал он себя, и вскоре боль в ногах утихла. Их сковало тяжёлое, но приятное онемение. Взбодрившись, Дима почувствовал, что сегодня готов пройти не меньше, чем вчера.

Опять взял с собой ружьё. Николай Николаевич предупредил его, что стрелять не придётся, но Дима настоял. Сказал, что хочет привыкнуть к его тяжести на плече, а на деле мечтал самостоятельно подстрелить соболя – удивить и обрадовать дядю.

«Он, конечно, не похвалит. Не скажет ни слова. Но относиться после этого будет по-другому. Охотник начинается с первой добычи».

Дима опасался, что ходить с Артёмычем будет не так интересно, но ошибся. Капканная охота оказалась настоящим приключением со множеством загадок и уловок. Вскоре он так увлёкся, что совсем забыл об усталости.

Одолев заснеженный холм, спустившись в заледеневшее русло реки и перебравшись через мёрзлую гарь, они нашли первую сбежку – соболиную тропку, в которую со всей округи стекались разрозненные следы зверьков. Она вела к жировочным залежам, но сейчас это было не так важно. Сбежка сама по себе замечательное место для ловушек.

Артёмыч учил Диму разбирать следы, выискивать из них наиболее глубокий и уединённый – в этом месте соболь делал большой прыжок, а значит, падал на снег всем весом.

– Если поставить тут капкан, шансов больше. Чем крепче он наступит, тем лучше. Если дробит мелким шагом, может проскочить. А тут – хрясь, и добро пожаловать на шубу.

Дима улыбнулся.

– Для них, считай, это что? – Артёмыч достал из рюкзака метёлку, лопатку и пакет с маскировочным материалом. – Для соболя попасть на шубу – это как для тебя поступить в университет. Принести свою пользу! А то всю жизнь только жрут да гадят. Ну? Что это за жизнь? Будто и не жил. А так – красота! Ляжет на плечи какой-нибудь фифе, и все любуются! Будь у соболя побольше мозгов, сам бы в капкан лез. Ещё бы в очередь выстраивались!

Они бы, знаешь, нам тут вступительные экзамены сдавали. У кого мех густой, проходи в капкан. Добрый день. У кого плешивый – иди гуляй, недостоин, значит, радовать человеческий глаз. Ну он бы спился с горя, а там, глядишь, и повесился бы!

Дима с улыбкой представил, как вальяжный охотник принимает докучающих зверьков, придирчиво осматривает их бока, трогает хвост и, если его всё устраивает, соглашается убить – принять в число тех, кто избран доставлять человеку удовольствие.

«Ну пожалуйста, пожалуйста! – скулит соболёк с куцей, облезлой шубкой. – Возьмите меня!»

«Иди, давай, не мешай», – ворчит охотник и брезгливо отмахивается от докучливого посетителя.

«Не поступайте так со мной! Все мои братья пошли на шапки и воротники, а что же я?»

«Иди, давай!»

Так, в уговорах, прошло несколько минут, и охотник наконец сжалобился, разрешил соболю умереть – пообещал пустить на сумку или оборку для сувениров.

Зверёк в слезах благодарит щедрого человека и подставляет голову под выстрел. Headshot. Занавес падает.

– Ну ты загнул, – Артёмыч с сомнением посмотрел на Диму, когда тот пересказал ему придуманную сценку. – Только так скучно. Да и глупо. Азарта в этом деле никто не отменял. Ладно, идём. Ещё будет время фантазировать.

Выходить к сбежке нужно было из-за кустов или дерева, чтобы не тропить понапрасну. Шагать – широко, заранее сбросив рюкзак и тем облегчив вес каждого шага.