Ворчуны спять влипли!

Возможно, оскорбление предназначалось Лучику или белке, но скорее всего — мистеру Ворчуну. Она захлопнула окно, с громким топотом отошла от него в своих потрёпанных тапочках-кроликах и плюхнулась обратно на диван рядом со своим драгоценным Медовым Пряником, подставкой под дверь в форме кота, — любоваться золотыми рыбками.

Лучик помог мистеру Ворчуну подняться и спросил:

— Папа, ты в порядке?

— В порядке? Ты ещё спрашиваешь? Как я, по-твоему, выгляжу? — возмутился мистер Ворчун.

— Кошмарно, — признался Лучик, разглядывая его пострадавшее лицо. — Тебе больно?

Лучик вынул из кармана чистый платок, и оставшийся арахис высыпался на землю. Пальчик протянул хобот, принюхался и осторожно подобрал ближайшие орехи. Лучик передал платок мистеру Ворчуну, и тот прижал его к опухшему носу.

— Мелкий вредитель! Подлый… — Он поморщился от боли; укусы белки оказались довольно серьёзными.

— Наверное, тебе лучше сходить к врачу, пап, — посоветовал Лучик. — Скорее всего, придётся наложить швы.

— До врача небось ехать и ехать, — ответил мистер Ворчун приглушённым из-за платка голосом; сам платок окрасился в удивительно яркий красный цвет.

— Здесь есть один, — заметила Мими, подходя к Лучику.

Раньше Мими работала чистильщиком обуви у лорда Великанна в поместье Великаннов (хоть она и девочка, но чистильщиц обуви не существует). Теперь она стала для Лучика лучшим другом и путешествовала вместе с его семьёй.

— Где «здесь»? — уточнил мистер Ворчун, всё ещё прижимая к лицу платок.

— Прямо перед нами, — ответила Мими.

Над головой у неё кружились две маленькие колибри. Я про них ещё не упоминал? Извините. Их зовут Завиток и Спиралька (но я не знаю, кто из них кто).

Так или иначе, Мими не ошиблась: поблизости и правда жил врач. Когда Пальчик резко остановился посреди тропы и Лучик слез со слона, чтобы узнать, в чём дело, а мистер Ворчун встретился нос к носу с белкой (которая теперь умиротворённо грызла арахис), Мими вышла из фургона и заметила табличку у ворот: Мими прочла надпись вслух для мистера Ворчуна.

— Наверное, берёт дорого, — с сомнением сказал мистер Ворчун.

— Разве нос тебе не дороже? — воскликнул Лучик. — Ты можешь вообще без него остаться, умереть от потери крови или подхватить ужасную инфекцию.

— Инфекцию? — переспросил мистер Ворчун. — Твоя мать придёт в восторг и так расхохочется, что последние мозги потеряет, если я её подхвачу!

Конечно, он говорил про инфекцию, а не про миссис Ворчунью. Да-да, под «матерью» он имел в виду именно её, хотя она не была родной мамой Лучика. Какое-то время мальчик считал, что он сын кухарки-горничной Агнес и Джека-умельца (также известного как Умелец Джек), которые работали в поместье Великаннов. Оказалось, что нет. Теперь Лучик подозревал, что он Гораций, потерянный сын любительницы свиней леди Ля-Ля и коллекционера птиц лорда Великанна. Их малыш потерялся примерно в то же время, когда мистер Ворчун утащил Лучика с бельевой верёвки. Но это было лишь предположение…

Несмотря на то что Ворчуны обожали ругаться и выдумывать друг для друга обидные прозвища, мистеру Ворчуну совсем не хотелось, чтобы их разлучила какая-то мерзкая инфекция.

Итак, решение было принято: они пойдут на приём к доктору Таббу.

Глава вторая Муки творчества

Доктор Табб сидел за письменным столом у окна своей виллы «Зелёный лужок», когда заметил на просторном зелёном лугу фургон: кошмарное нагромождение всякой всячины, от древнего сарайчика для садового инвентаря и коляски мотоцикла до фургончика с мороженым и прочей ерунды, которая в своё время попалась под руку мистеру Ворчуну и его отцу, мистеру Ворчуну-старшему. Но на этом странности не заканчивались. Причудливый дом тащил огромный слон, а на нём сидел мальчик в голубом платье и с торчащими в разные стороны волосами.

Раньше доктор Табб по три раза на дню отправлял открытки Дженни Прендергаст, дочке лора из соседнего городка — Оспри. В них доктор Табб записывал стихотворения, посвящённые мисс Прендергаст, которые он сочинял на ходу (вместо того, чтобы довести творение до совершенства на отдельном листе бумаги и лишь затем перенести его на открытку).

На столе в серебряной рамочке стояла фотография его возлюбленной, и доктор Табб частенько на неё поглядывал.

Снимок выглядел странновато: доктор Табб вырезал изображение человека, стоявшего рядом с Дженни, и на его месте красовалась белая дыра с человеческими очертаниями. Причины для такого поступка было две: во-первых, доктора Табба интересовала только Дженни; во-вторых, на снимке с ней был запечатлён не кто иной, как Норрис Бутл. А его мистер Табб не выносил, ведь это первая любовь Дженни Прендергаст, а значит, его соперник! (У-у! Фу! Бр-р!)

Когда фургончик Ворчунов колесил по выложенной кирпичами дорожке, герой-любовник Альфонсо Табб строчил второе за день письмо своему объекту обожания. Правый верхний угол занимали адрес Дженни Прендергаст и почтовый штамп, так что строфы пришлось выводить дрожащей рукой в левом нижнем углу. Пока что послание выглядело так: