Вор и убийца

— Вести его к Томену?

Орк пожал плечами. Седой вновь воззрился на меня и несколько ударов сердца молча крутил длинный ус. Новую пакость рожал.

— Пошли, — произнес он.

Я даже растерялся. Настроившись на долгий обмен любезностями, не ожидал, что колкости седого иссякнут столь быстро.

— Ну? Заснул, что ли? Тогда пойдем, Корк, господин пока думает. Завтра выглянем, узнаем, что он решил.

Все же я поторопился с выводами, стражник не думал униматься. Да дьявол с ним! Спешившись, последовал за седым остряком и орком в крепость Уила Укила через проход, сделанный как будто специально для лошади без всадника. Орк закрыл калитку, и мы погрузились в сумрак, царивший в проходе башни: ни фонарей, ни факелов. Свет падал лишь сквозь распахнутые внутренние ворота.

Внутри форт также не отличался от небольшой крепости. Я полагал, что увижу роскошный особняк промышленника, но взору предстали казармы, конюшни, склады и какие-то срубы, назначения коих я не понял, а также большая учебная площадка с дюжиной наемников, размахивающих деревянными мечами. Других вояк видно не было. Между строениями сновали женщины: кухарки, посудомойки и прачки.

Под навесом у каморки, разместившейся справа от ворот, играли в кости восемь наемников. Вместе с седоголовым шутником и молодым орком они составляли сторожевой десяток у воротной башни. Пять аркебуз и столько же арбалетов мирно дремали, прислоненные к стене караулки. Орк взял у меня лошадь и сказал, что отведет животину в ближайшую конюшню, а седой велел следовать за ним.

Мы направились в сторону бревенчатой стены с редкими башнями, разделявшей внутреннее пространство крепости промышленника пополам. За ней на ветру качались голые верхушки деревьев и виднелись шпили каменного особняка. Дворец Уила Укила, куда я должен попасть нынешней ночью.

Седой задымил трубкой, избавив меня от своих убогих острот, и повел мимо ряда казарм. Дома здесь не прятались за частоколом, как это принято в Загорье. Очевидно, полагались на защиту крепостной стены. Но тяжелые ставни имелись на каждом окне.

Людей вокруг прибавилось. Первоначально мне казалось, что наемников в поместье совсем мало. Первое впечатление вышло обманчивым, но удивляло другое. По форту разлилась атмосфера расслабленного спокойствия, словно не заняли огсбургцы Дорнок и округу. Одинокого гостя тоже не посчитали угрозой, все мое оружие осталось при мне. Судя по всему, слухи о сговоре промышленника с имперцами не беспочвенны, его люди чувствовали себя в безопасности, и поместье спокойно спало по ночам. Тем хуже для сундуков Укила.

Нужно задержаться здесь до темноты, тихо выкрасть золото да сообразить, как поутру покинуть форт, не вызывая лишних подозрений и расспросов. Не думаю, что с этим возникнут трудности, если кражу не обнаружат.

Седой травился дешевым табаком. Поймав дым, я непроизвольно кашлянул, чем спровоцировал очередную порцию язвительных замечаний. Внутри росло раздражение, однако я смолчал, дабы не спровоцировать конфликт. Главное сейчас — устроиться на ночевку в поместье. Примут на службу к Укилу — считай, золото в кармане, но вряд ли шансы на вступление в ряды наемников промышленника возрастут, если сцеплюсь с одним из его головорезов.

— Пришли, — разочарованно буркнул стражник, не дождавшись моей реакции.

Мы остановились у сруба с широкими окнами и высоким крыльцом.

— Дом капитана Томена. Дальше сам.

Я шагнул на первую ступеньку, а седой наемник двинулся в обратном направлении. К воротам и игре в кости. Удивительная беспечность у стражи промышленника! Черт знает кого оставляют в одиночестве посреди крепости: так и наемного убийцу приведут прямиком к Уилу Укилу. Я мысленно потирал руки. Ночная прогулка к сундукам с золотом может оказаться проше, чем я ожидал. Организация охраны поместья хромает на обе ноги.

— Шляпу-то стащи!

Тут седой прав, головной убор я снял. Раз играю роль просителя, вид должен быть соответствующий. Дворянин может разговаривать с подлым сословием в шляпе или без оной, как заблагорассудится, и не имеет значения, в помещении он в этот момент или под открытым небом. Но сейчас я разорившийся дворянин. Как говаривали в арнидокских салонах для знати, нет более жалкого зрелища, чем лицо благородного происхождения, пребывающее в зависимости от черни. Множество твердолобых дворян по закостенелой привычке чурались признавать равными себе купцов и промышленников. Даже если сами жили впроголодь, что в наш век не редкость.

Я толкнул дверь в сени. Из-за нежданно возникших мыслей о сословиях вдруг понял, что капитан Томен происходит от сохи. Не знаю, почему так решил, но предчувствия не подвели.