Вор и убийца

Среди темных курток мелькнули красные мундиры. В гробовой тишине к нам присоединились двое драгун: солдат с бульдожьей челюстью и усач. Капрала Ливва с ними и среди столпившихся горцев не было, наемников тоже. Один из наемников как раз и оказался первым мертвецом, на которого я наткнулся в тумане. Вероятно, второй, как и драгунский подофицер, лежал где-то в грязи.

— Мы с вами, господин лейтенант!

Пятеро против двадцати — не самый плохой расклад, если учесть, что четверо из пятерых строевые армейцы, а противники сплошь из крестьян. Кабы только не десяток луков против двух пистолей и одного арбалета — тут соотношение явно не в нашу пользу.

Вперед выступил широкоплечий детина. Вчера я часто замечал его с лесником. Правая рука Андара и во многом полная противоположность Губошлепа — голос у него был по-бабски высоким и тонким:

— Нам нужны два ублюдка! Имперская собака и урод в шляпе! — Горец недвусмысленно указал на Герингена и меня. — Вард! Пайс! Вы с нами?

Вместо ответа усач повернулся к Тейвилу:

— Господин лейтенант, мы здесь, пока вы здесь. Мы с вами!

Слова драгуна дорогого стоили. Совсем немного офицеров, ради коих простые солдаты готовы положить собственные головы. Бульдог недобро покосился на меня: драгуны ввязались в схватку явно не ради моей персоны.

— Спасибо, — просто и без высокопарных слов произнес Ричард и крепко пожал солдатам руки.

— Меня кличете? — Я шагнул вперед. Близость боя щекотала нервы, толкала на дерзость. — Вот он я!

Толпа горцев взорвалась озлобленным ревом, еще мгновение — они ринутся на нас. Я вскинул пистоли на уровень переносицы. Двое первых, если сдвинутся хоть на шаг, получат по пуле! Горячка неминуемой схватки заполнила мое существо! Это безумие!

Широкоплечий крепыш, что взялся предводительствовать в отряде, вдруг развернулся к нам спиной и бросился к своим, широко размахивая руками. Я видел, как дернулся граф, он едва не разрядил арбалет в горца. Лицо имперца исказила гримаса остервенения. Близость неминуемого побоища затмила страх смерти и толкала меня и огсбургца в схватку!

— Гард! Гард! Уймись! — Передо мной вырос Тейвил, он буквально кинулся на пистоли. Его медвежьи лапы сомкнулись на моих запястьях, опуская оружие к земле. Тягаться с лейтенантом в силе я не мог.

— Какого черта?

— Не дергайся! Смотри сам!

Потрясая золотым Распятием в высоко воздетых руках, отец Томас ворвался в наполненное ненавистью и предчувствием крови пространство, отделяющее нас от горцев.

— Во имя Господа! Во имя Господа! — повторял инквизитор. Его громоподобный глас перекрывал многоголосый ор горцев. — Молитесь! Молитесь!

Церковника прикрывали с боков два драгуна с оголенными палашами. Тейвил перестраховывался, но кто бы упрекнул его в чрезмерной предусмотрительности?

Рев толпы постепенно стих. Отца Томаса знали не только в Бранде, про истового инквизитора слыхали в самых глухих уголках Загорья, и набожные горцы вняли увещеванию церковника. Окрестности заброшенного деревенского кладбища снова погрузились в ночную тишину.

— О Твоей защите просим… — В устах Томаса Велдона прозвучало начало очередной молитвы. Крестьянский отряд опустился на колени, осеняя себя знамениями. Простой люд повторял за монахом каждое святое слово.

Мы тоже встали на колени и погрузились в молитву. Я притворно играл роль добропорядочного сына матери-церкви. Чертов монах! В который раз не выходило думать о Велдоне как-то иначе. После каждого нового вздоха толика решимости покидала меня. Место пьянящего чувства азарта, предвкушения неминуемой скорой схватки, горячившей нутро, заняла апатия.

Когда молитва закончилась, я поднялся с равнодушием в сердце и мыслью, что, если прикончат, так тому и быть. А ведь пару минут назад рвался забрать с собой в могилу как можно больше горцев.

— Услышьте меня! — Старый отец Крит тоже был здесь, без посоха и малейших признаков уже привычной усталости. — Что полагается убийце по законам короны?

— Какого короля? — с ехидством прилетело из толпы. У старика не имелось даже намека на авторитет, каким среди простого народа пользовался отец Томас.

Однако седой инквизитор не смутился:

— Короля Герарда!

Горцы откровенно и глумливо загоготали:

— Был такой, да весь вышел! Нет больше в Загорье арнийской власти!

Оскорбления в адрес монарха, плоские и похабные шутки полились как из рога изобилия! Попытки нового предводителя отряда унять крестьян оказались пустыми, на него почти не обращали внимания. На арнийцев было больно смотреть, в особенности на Ричарда Тейвила. Они-то полагали, что горцы сколотили отряд из верноподданнических чувств. Трудно заподозрить барона в наивности, но он по-мальчишески свято хранил верность короне и ожидал подобного от других.

Вскоре я испугался, что хрупкое перемирие, отвоеванное инквизитором у судьбы, будет разрушено. Замешательство драгун сменилось неприкрытой яростью, все трое не скрывали охватившего их бешенства. В Арнии красные мундиры значат больше, чем форменные камзолы. Это уже не одно столетие опора королевской фамилии, и не было случая, чтобы драгуны изменили присяге.