Вор

— Это не я сделала, — призналась сразу и опустилась на стул. Сил уже не было стоять на ногах от всех этих сюрпризов. Самым большим из которых стал именно отец. Вполне может быть, именно поэтому, позже, когда Демид привел Антона, не бросилась того спасать, плакать или делать еще какие-либо глупости.

— А кто же? Никак жених у тебя появился? Не тот ли, которого только что выставил на улицу? Так ты б предупредила хоть. Что ж я с парнем так… Неудобно получилось.

— Нет, пап. Это сделал тот человек, который привез расписку от тебя, что наша квартира теперь принадлежит ему. Расписку от тебя, пап.

— Ах, это. Да, доча, нам еще поговорить об этом надо. Он, кстати, где?

Я не рассказывала отцу, что произошло перед самым его появлением. Ни тем более не открылась в том, что уже произошло между мной и Демидом.

— Он теперь ночует здесь, а сейчас уехал по делам, — ответила коротко, хотя уже через некоторое время Демид своим поступком выдал меня с потрохами. И тогда, после его повторного ухода, отец устроил мне настоящий допрос!

— А теперь отвечай, рассказывай, кто этот парень, которого он избил, и на какую стрелку поехал? Пожалуй, ментов надо вызвать, чтобы забрали его, когда вернется.

— Пап! Ты что?! — перепугалась до смерти от слов родителя и прижала собаку к груди. — Это он меня защищает. На самом деле, это Антон был тем, кто… Кто… Из-за кого полицию надо было вызывать.

— Что? — папа вытащил из кармана протертых брюк измятую пачку сигарет и засунув одну сигарету между зубов, прикурил. — Этот мальчонка? — закашлявшись от едкого дыма, моментально пропитавшего весь дом, удивился отец. — Этот мальчонка и Дрозд, уголовник? Да ты хоть знаешь, насколько он опасный тип? Держал на зоне всех в страхе и меня в том числе. Бил. Доча, он бил твоего отца. И заставил написать расписку на квартиру, хотя его на коленях умолял не трогать единственное наследство несчастной доченьки, которой и без того досталось сверх меры. Так ты думаешь, этот зверюга меня послушал? Отбил мне почки так, что даже ихний медик на зоне с трудом поставил батьку твоего на ноги. Вон, видишь, кашляю теперь как. А все этот, бугай хренов! А ты доча, — отец вдруг остановился и с подозрением прищурившись, поглядел на меня, — часом не влюбилась ли в него? А, в глаза батьке посмотри?

Я поцеловала Боньку в макушку и отвела взгляд. Пожалуй, что соврать точно не смогу. Тем более, что все мои мысли на данный момент занимает лишь один мучительный вопрос. Куда он уехал? Стрелка? И почему… Почему говорил так, вдруг совсем другим голосом, как будто сам как человек изменился.

— Та-а-ак, доча, что-то мне не нравится, как ты молчишь. А, ну, признавайся! Влюбилась в изверга?

— Нет, пап, ничего подобного. Он здесь поселился не по моему желанию, — пробормотала совсем тихо.

— И не стыдно врать? А ты хоть знаешь, как он заставил меня написать эту расписку? А?! Знаешь? Нет! А я тебе скажу, доча. Он… Он… Он… Он у меня еду отбирал, вот что! Голодом морил, чморил по-всякому, пока я уже чуть не сдох и не подписал чертов листик! Вот, какой он человек! Не человек, урод настоящий! А ты ему поверила? Да нам с тобой самим надо полицию вызывать, чтобы парня ентого выручать. Ты думаешь, паренек этот хлипкий — зло? Ты не знаешь, доченька, что с твоим отцом вытворял он! — папа поднял скрюченный палец вверх. Руки у него стали еще более страшными, чем были. Раньше бабки-соседки говорили, это от алкоголя, а теперь, получается, еще и от тюрьмы, кожа у него совсем побагровела, превратилась словно в один большой ожог.

— Демид отбирал еду? — внутри меня все похолодело.

— А что, доча, ты думаешь, этот бугай способен на добрые дела? Это он тебя вокруг пальца обвел, чтобы в постель затащить. Строит из себя, а потом квартирку-то отберет, продаст и свалит из города. Он со всеми так, на зоне его все боялись, что обо мне говорить. Ты же знаешь, я там случайно оказался, какой из твоего батьки уголовник? Пью только после мамкиной смерти. С горя. Не знаю жизни без нее. И видишь, отощал как на зоне. А все этот… Неделями меня без еды держал. Только я в столовой появлюсь, он у меня из рук миску выбивает и на пол. А иногда еще и приговаривает: «Жри, свинья, твое место жрать с пола».

Папа все рассказывал и рассказывал, угрозы, обвинения и страшные вещи сыпались от него бесконечным потоком. А у меня перед глазами не могли соединиться две картинки — Демид, которого я знаю. Тот, с кем… с кем потеряла невинность, кого ждала домой и к кому побежала после того, как меня обидел Антон. За чью спину пряталась, и кто буквально только что уходя из моего дома, нежно поцеловал меня в лоб. Это все никак не клеилось с тем, кого описывал папа. Отец у меня не ангел, но он безобидный человек. Никогда никого не ударит и вреда не причинит. Сам скорее кусок хлеба отдаст, чем отберет. Да, он пьет и не работает. Но раньше все было иначе. Его на самом деле подкосило горе по маме. А Демид…