Вор

Мои щеки горели, на глазах опять наворачивались слезы. Похоже… похоже приставания Антона действительно были невинной шалостью по сравнению с тем, что сделал Демид… Отобрать квартиру? Попользоваться невинной девчонкой. Кто я для него? Всего лишь кукла, которой можно было развлечься походя. Что он и сделал. У меня нет причин не доверять отцу. Его я знаю всю жизнь, а Демида какие-то даже не дни, а часы. И ремонт этот… и заявление о подруге… Почему не настояла? Надо было отправить его к Женьке. А как же теперь? Я же… не смогу признаться отцу, как подвела его и какой дурой оказалась.

Свою хозяйку от признания в позоре выручил пес. Бонька вырвался из моих рук и спрыгнув на пол, принялся на меня лаять так, как делал это, когда ему нужно было на улицу.

— Прости, пап, мне собаку надо выгулять, — оправдалась, не глядя на него и быстро вскочив с дивана, вышла в коридор, услышав за своей спиной ворчание:

— Еще и пса какого-то подзаборного завела…

Уже на улице, топая за уверенно в неизвестном направлении ведшим меня Бонькой, думала о том, что от таких новостей в пору было бы прыгнуть в Цну. Думала и к своему ужасу радовалась, что мама этого не видит и не знает о том, что я наделала. Если бы она была жива… Если бы только узнала… Умерла бы со стыда за свою непутевую дочь.

Глава 34

Я прищурился от палившего прямо в глаза солнца. Приехал на место стрелки и пацана с собой привез. Вылез из машины на заброшенной территории. Я знаю это место, не понаслышке знаю. Натоптанная поляна для местных разборок. На Рассказовском шоссе, сразу за городом есть один такой почти неприметный съезд. Здесь когда-то лагерь детский был, а теперь остался только забор бетонный, да перекошенные постройки разного калибра. Еще местами можно разглядеть, что было комнатами, что столовой или другими полезными помещениями. Теперь здесь никого, пустая территория, достаточно большая для того, чтобы кого надо бесшумно убрать. Вдали слышится шум шоссе, а над головой пение птиц. И радуйся, добрый молодец, что пули еще не свистят. Убьют — никто и не узнает, здесь же под одним из домиков и прикопают, чтобы первое время никто не нашел. Менты сюда наведываются только когда кто-то новый пропадает. В случае же моей пропажи не приедет никто. Мертвый я для этого города. И уже давно.

— Дрозд, может это, поедем отсюда, пока не поздно? — Вовка даже из машины побоялся выходить. Спросил, оставаясь на своем сиденье и лишь перегнувшись на мое.

— Не хочешь, не выходи, — проворчал в ответ, стукнув дверью тачки. Первым делом направился к багажнику. Да, нас уже ждали. Метрах в тридцати, еще одна тачка, покруче моей, естественно. Черный джип с ржавым днищем. Тоже мне, сила. Четыре дохлых паренька с кастетами и ножиками. У одного точно и пистолетик есть, могу ставку сделать. Не уважают. Потому что не знают, кто приехал. Так бы здесь уже с десяток тачек стояло. Я не нахваливаю себя. Просто Солдат отсюда уехал громко и насколько я слышал, его здесь все еще помнят те, кто занял место у кормушки, как только оно стало вакантным.

Открыл багажник и уже привычно вытащил мальца за одежду.

— На ногах стой, — рыкнул на него. Надо же, страху-то сколько. А я его еще даже и не бил толком. — Иди, с дружками своими поздоровайся.

— С какими? — проблеяло это нечто, вытирая ладонями зареванное лицо. Зареванное!

— С теми, с кем мне стрелку назначал. Они тебя сейчас спасать будут. От меня.

Толкнув Антошку ладонью в спину (бить его уже совсем расхотелось), пошел напрямую к пацанчикам. Не забыл натянуть капюшон на свою лысую голову. Известность мне ни к чему. А эти могут и узнать.

Всего их было четверо. В трениках типа «Адидас», в майках и с китайскими мобильниками. Да, не те уже люди пошли. И про понятия здесь бессмысленно разговаривать.

— Ваше? — буркнул, уже подойдя к ним и ухватив Антошку за шиворот, чтобы тот раньше времени от меня не сбежал.

— А кто это? — вякнул неприятным визгливым голосом по всей видимости старший из банды. Хотя кого я называю бандой? Так, шпана дворовая. У этого главного выбиты передние зубы, зато цепура золотая с кулак размером на шее болтается. Приоритеты.

— Не узнаете? Свое? — хотел добавить что-то неприличное, но глядя на них, не стал опускаться до самого низкого уровня. Наоборот, расправил плечи, почувствовав всю силу, что в свое время вложил в меня Солдат. Хороший был мужик. Правильные вещи говорил. И в этот момент я выделывался не перед этими пацанчиками, а как будто стоял лицом к лицу со своим прошлым, словно говорил ему: «Вот я. Вырос, выбрался из грязи. Стал человеком. А то, что я здесь — недоразумение, но никак не мое настоящее». Несмотря на то, что выбрался, грызло какое-то чужое ощущение, что я глубоко, жестко не прав.

— Ты Антошку-то отпусти, добрый человек, — оскалился предводитель маленькой шайки. Даже не сомневаюсь в том, что за ребятками стоит кто-то более серьезный. И чем же им этот Антошка так ценен? Не стали бы такие ребятки просто так вписываться за подобную соплю.

— А я его не держу. Забирайте.