Вор

— Ну, как тебе сказать. Дрозд работал на Солдата, это я был не пришей кому-то хвост, сироту Македонского никто к себе не хотел брать, только вот моя Галина Львовна. А Дрозд всегда споротом занимался и боролся за чистоту на улицах. Правильный был. Семьи у него не было, отец только алкаш, так парню ничего не оставалось, как за других переживать. Он, конечно, с детства с криминалом связан был, но слабым имел дурацкую привычку помогать. Посчитать только, сколько раз за меня вписывался. Что б ты понимала, красавица, наших одногодок, с кем тогда улицы сторожили, уже многих и среди живых нет, не ходят они по земле. Кто сам спился, кого порезали. Кого наказали. Дрозду часто даже переночевать негде было, он как тот Бандит, пес наш с рынка, очень мне напоминал старого друга. Голодает, сам сдохнет, но слабого не обидит. Вот такой он, Дрозд.

На плите засвистел чайник. Владимир Николаевич выключил газ и залил еще кипящей водой кружки до краев. Я разглядывала его спину, «сживавшую» в складках бывшую когда-то белой майку и ярко представляла себе Демида, бегавшего еще мальчишкой по Тамбову и вынужденного выживать на улицах нашего города. Внезапно, этот человек открылся мне с другой стороны. Мальчишка, брошенный на произвол судьбы, без родителей и без крыши над головой, при этом не переставший быть достаточно благородным. Насколько я знаю, у Антона с семьей и жильем все хорошо. Залюбленный мамой, к которой я боялась попасться на глаза, потому что не достойна ее высоких требований.

— Держи, хозяюшка, — гость поставил передо мной кружку с обжигающим чаем. — Ты пей чаек и ни о чем не думай, я тебе там сахарку положил, чтобы жисть твоя слаще была. Пей, пей. Не волнуйся за Дрозда, он себя в обиду не даст. И тебя не даст. Хоть я и не очень, ты уж прости, понимаю, как так получилось, что он на тебя посмотрел. Ой, не сверкай уж так глазами! Ты, хозяюшка, скорее в моем вкусе. Я люблю таких миленьких и домашних, а Дрозд всегда на боевых падок был. На стерв, типа Ляльки Володиной. Вот уж, где красота сияла! Грудь, во! Талия тонюсенькая и ноги такие длиннющие, во сне мне даже снились. Она юбку, когда короткую надевала, все наши пацаны на улицу вываливались поглазеть. Любовь у них с Дроздом случилась такая горячая, пока он ее не застукал, что она через него хотела к Солдату в подстилки пробиться. Вот так, денежки ей нужны были. У Дрозда тогда ни дома, ни денег, только сердце горячее. Ляльку, кстати, совсем недавно видел. Не изменилась, стрекоза. Все такая же жгучая красотка. Вроде как второй раз развелась. Девка-то постарше нас была. Ей сейчас тридцатник уже, может больше. А ноги все одно длиннющие…

Толстяк мечтательно закатил к потолку светлые глаза и причмокнул пухлыми губами, добив меня окончательно. И если бы не Бонька, гревший мои ноги, я бы… Да, что я бы? Что я могу? Услышав такой рассказ, что теперь могу? Теперь, когда Владимир Николаевич своими откровениями заставил меня посмотреть на Демида другими глазами, в течение рассказа он практически возвел в моем сознании своего друга в благороднейшие рыцари, а теперь выясняется, что у него в нашем городе уже есть дама сердца. И о чем только думаю? Метаюсь без конца. То переживала за то, что он оккупировал мою квартиру, меня использовал. Нагло подчинил себе и своим желаниям, пусть и обернув это все в оболочку того, что мне это тоже как бы надо. Опыта набираться. Научил и…

Поддавшись порыву, резко поднялась на ноги и бросив «простите», выскочила в коридор, хотела спрятаться в спальне, однако мне это было сделать не судьба. В дверь раздался звонок! С опозданием поняла, что Бонька бросился лаять совсем не так, как он бросался на гостей или на Демида. Но посмотрев в глазок, поняла почему.

— Доченька!

На пороге квартиры стоял мой папа. Гладко выбритый, в тех самых штанах и свитере, в которых его забрали. Похудевший, с бегающим взглядом, но это был он. Мой отец.

Глава 31

Ну, допустим. Сам я не ангел. Много всякого наделал в жизни. Воровал, не скрою. Морды бил. Чего только не было. Улица учит своим законам, и они не слишком друг от друга отличаются в зависимости от того, в каком городе ты находишься. Выживать приходятся везде. И в Тамбове, и в Москве. Хмыкнув себе под нос, крутанул руль налево. Автосервис на Южной, говоришь, нет проблем, сейчас я тебя найду, Ромео чертов!

Вывернул в частный сектор, машинка хоть и старенькая, ржавая вся насквозь от наших суровых зим, но скорость держит уверенно. Погнал по песчаной дороге между разномастными домами, заборы, почтовые ящики, мелькали какие-то люди… Наконец-то показалась более ли менее обширная территория, не похожая на частную, с двухэтажным зданием, обшитым дешевой фасадной вагонкой. На автоматических воротах красноречивая надпись «Автосервис Южный». Да, с фантазией у них здесь тяжело. Тормознул тачку у самых ворот и сразу развернулся, чтобы ехать обратно. Открыл багажник и только теперь вылез наружу. Капюшон, как всегда, натянул на свою лысую башку.