Вопленица

Лестничная клетка была пуста.

19.

...летим по инерции. Огромная страна летит по наклонной плоскости кубарем, теряя отдельные свои части от ударов о камни. А внизу - разверстый Тартар, в котором нашли свой последний приют уже многие империи.

"Инерция" здесь - ключевое слово. Когда нечего добиваться и нечего терять остаётся жить по инерции, отдавать остатки тепла остывшему воздуху и ждать смерти. Вот и все наши перспективы.

Блокадники, я уверен, тоже живут по своей инерции, увязнув в постиндустриальной безысходности. Но у них есть шанс обрести новый импульс, а у нас его уже нет. Когда нас использовали, нам казалось, что так может продолжаться сотни лет. А потом вдруг вышло так, что без ресурсов, без чистой воды и редких животных, без научного потенциала мы, вроде как, никому и не нужны. Что всё, что только можно было выкачать, вывезти и выманить уже давным-давно ушло на экспорт.

No future, здесь и сейчас.

No future, отныне и присно.

Это есть наш крест, наши стигматы и наш венец из колючей проволоки.

No future.

20.

Я отлистал немного вперёд, потом ещё немного и мои смутные подозрения оправдались. Вся тетрадь была заполнена досужими измышлениями на тему того, как плохо нам жить, и как нас уже ничего не ждёт.

Вот придурок. Он гробил свою жизнь, час за часом, день за днём на банальную констатацию очевидного факта.

Теперь мне не было жаль Валеру. И очень хотелось ужраться.

21.

Утром моя память представляла сплошную раневую поверхность. Шершавые мысли, изуродованные врождёнными дефектами, копошились в похмельной сукровице. Словно червей под крышку черепа запустили.

Нюрка, вроде бы, чуть-чуть отошла, но в глаза ей смотреть было страшно. Всё утро она молчала.

Я объяснил ей, что мне надо идти на Клондайк - иначе придётся вскрывать НЗ. А НЗ вскрывать нельзя, если можно пойти на Клондайк. Нюра кивнула и отвела глаза.

Насти с Петром не было дома. Я набросал от руки коротенькую записку и засунул под соседский звонок. "Ладно, потерпит Нюрка",-- подумал я по дороге на станцию,-- "Что уже теперь может случиться?"

И окунулся в давно ставший привычным мирок.

Весь день мне однозначно не везло: я напоролся на целую кучу битой оптроники. И бросать жалко, и надежды на то, что среди этого лома найдётся хоть один рабочий процессор, было не так уж и много. А потом я выкопал один из этих странных приборов, которые, по слухам, стояли не то в военных альтерах, не то в контроллерах искусственного интеллекта. Маленькая коробочка, витой иероглиф на крышке - символ давно исчезнувшей корпорации - мембраны прикрывают оптические порты. Тестер пискнул и выдал сообщение о полной работоспособности моей находки.

Я усмехнулся и побрёл на точку.

"Роза перемен". Говорят, раньше были такие сектанты, которые верили, что бог живёт на индустриальных помойках. Не знаю, нашли они его там или нет, а за себя скажу, что много всякого дерьма встречал на Клондайке, но бога - ни разу.

А вот Бедламыч, похоже, из этих самых придурков - последний из Могикан. Раз в месяц он берёт с собой охрану из бойцов Азохунвейбина и отправляется вглубь Клондайка. Среди завсегдатаев его питейного заведения ходят слухи о том, что Бедламыч ищет Хозяина Зоны. А кто такой этот Хозяин никто и знать не знает, да и сам Бедламыч, пожалуй, не догадывается.

В любом случае, "Роза перемен" - это то место, где хорошие люди могут купить хорошей выпивки, а плохие получить в рыло. Я, похоже, был хорошим человеком, потому и сидел за самым крайним столиком, обитым серебристой обшивкой древнего истребителя и пил какой-то шибко непонятный коктейль из десятка компонент. Бедламыч протирал стаканы за стойкой бара, в воздухе стоял негромкий гомон, а сигаретный дым постепенно приобретал плотность густого тумана.

В самый раз было пожаловать плохим ребятам и обломить вечеринку. Ребят долго ждать не пришлось: ближе к вечеру в бар ввалилась бригада вооружённых чурок. Шесть голов, в общей сложности, если конечности, в которые они едят вообще можно назвать головами. Морды наглые, с такими только собственный сортир заходят. Судя по тому, что никто не мешал гостям в их начинаниях, охрану у входа они уже привели в негодность.

Я потянулся за станнером. В подобных переделках важно продержаться до того, как Азохунвейбин просечёт ситуацию и пришлёт подмогу.

А потом чурки посмотрели на меня, и мне вдруг стало очень нехорошо. Потому что ребята, как пить дать, явились по мою душу.

Пинком переворачиваю стол и прячусь за этим импровизированным укрытием. Как раз вовремя - угол стола разлетается в щепки, ещё несколько выстрелов крошат висящие на стене пенопластовые безделушки.