Волна огня

Песня была прервана приглушенными взрывами, которые то нарастали, то стихали. Она не знала, что это, – то ли это была перестрелка, то ли они возникли в результате извержения вулкана. Фиби посмотрела вверх. «Корморан» приближался к глубине четырнадцати тысяч метров, но верхний мир казался намного дальше. Его беды казались мелкими и неважными, не имеющими никакого отношения к этим тихим и мирным глубинам. Датук фыркнул позади нее, слегка пнув ногой ее сиденье. Она сняла наушники:

– Что-то не так?

– Я все еще получаю от секвенатора те же аномальные результаты, – сказал он. – Не знаю, влияет ли на прибор давление или радиация.

– Какие там показатели радиации? – спросил Адам.

Датук откинулся на спинку кресла и слегка поежился:

– Восемьсот бэр. Да, хорошего мало. Может вызвать острую смерть.

– А здесь?

– Сто шестьдесят.

Фиби сглотнула. Ее начало подташнивать, но она не знала, что это – то ли ранний признак радиационного отравления, то ли просто сказывалось напряжение.

Брайан поморщился:

– Приближаемся к четырнадцати тысячам метров. Из-за давления и радиации я продержу нас здесь всего четверть часа. После этого мы идем вверх.

Судя по его тону, он не потерпит никаких возражений. Никто и не рискнул. Никто из них не хотел оставаться здесь дольше, чем это возможно.

В течение последнего часа «Корморан» начал пощелкивать и стонать под нарастающим давлением. Это держало их всех в напряжении. Фиби пыталась отвлечься, слушая лес, ища утешения в тихом хоре вокруг нее. С этой же целью она повернулась и посмотрела на Датука:

– Что у вас за проблемы с секвенсором? Может, я смогу помочь?

Датук с досадой покачал головой:

– Я продолжаю получать ту же самую ошибку. «Мин-Ион» обычно очень точен, способен выделять и различать отдельные основания ДНК и РНК. То же самое с полипептидами и другими полимерами. Но в ДНК, которую я достал из образца, я зарегистрировал аденин, гуанин, цитозин и тимин.

Фиби пожала плечами. Эти четыре основания – сокращенно АГЦТ – составляют четырехбуквенный код большей части жизни на планете.

– Так в чем проблема?

– Согласно результатам «МинИона», эти четыре основания составляют девяносто восемь процентов ДНК образца. Я повторил тест и продолжаю получать то же число. Плюс-минус несколько знаков после запятой.

– Что составляет оставшиеся два процента?

Датук нахмурился:

– В этом-то и все дело. Они всё еще регистрируются как АГЦТ, только помечены как аномальные.

– Почему?

Он посмотрел на нее:

– Хотя основания имеют одинаковую конфигурацию, эти молекулы АГЦТ состоят из атомов кремния, а не из углерода.

Фиби нахмурилась:

– Такое вообще возможно?

– Кто знает… В лабораториях уже созданы микроорганизмы, способные ферментативно производить кремнийорганические свойства. Даже РНК- и ДНК-подобные основания. – Датук вздохнул. – Но ошибка, которую я читаю, может быть просто следствием загрязнения, путаницы из-за присутствия в образце ила или песка. Кремний есть везде. Он составляет тридцать процентов земной коры. Его в сотни раз больше, чем углерода. Теоретически формы жизни на основе кремния возможны, но углерод более универсален, и поэтому жизнь на Земле основана на нем.

– Может, не вся жизнь… – Фиби посмотрела в море. – Вдруг эта форма жизни – некая химера? И имеет оба типа оснований ДНК – углерод и кремний…

– Я не знаю. Но это может объяснить, как эти существа выживают здесь. Редкие виды рыб способны жить на таких экстремальных глубинах, потому что белок, вырабатываемый нормальной ДНК, при таком давлении перестает функционировать. Возможно, кремнийорганические гены производят уникальные белки, которые помогают им выживать.

– Возможно, – согласилась Фиби.

Датук вздохнул и сел:

– Это все домыслы. Без дополнительных исследований точно сказать невозможно.

Их прервал Адам:

– Посмотрите налево.

Фиби повернулась лицом к иллюминатору. Ее взгляд привлекло какое-то мерцающее движение. По темному лесу пронеслась светящаяся полоса. Она кружилась и извивалась. Щупальца то резко вытягивались во все стороны, то сжимались. Огни вспыхивали и мелькали, словно пожар. Панику его бегства и мерцание его боли было просто невозможно не увидеть.

– Должно быть, он случайно попал в зону облучения, – сказала Фиби. – Затем в страхе убежал не в ту сторону. Глубже, в мертвую зону.

Полипообразное существо выскочило из леса на открытое пространство. Оно било щупальцами и крутилось, бросаясь на них.

– Он направляется к нашим огням, – сказал Датук.

Существо подскочило к ним и закружилось вокруг «Корморана». Его голова имела форму пули, нечто среднее между кальмаром и осьминогом. На ее краю сидели четыре круглых глаза, каждый из которых рассматривал странного чужака, вторгшегося в эти глубины. Раскинув восемь щупалец, он обвил ими стеклянный гребешок, словно умоляя впустить его внутрь.

Но они ничего не могли сделать.

Он вцепился в «Корморан», вспыхивая и мигая, умоляя. Сквозь полупрозрачную кожу четыре сердца били в литавры явной паники. Спустя долгую минуту свечение его тела померкло. Жутковатое сжатие его сердца замедлилось, и он умер, убитый радиацией.

Фиби положила ладонь на стекло.