Волею богов

– Какой же ты славный, ещё совсем мальчишка, вроде бы уже рослый и сильный, но ещё такой худенький, скромный, застенчивый, словно только-только распустившийся цветок. И при этом ты ещё смог спасти Тламанакальпан. – Дочь Дарителя Жизни сбросила накидку и провела рукой по впалому животу своего избранника, отмечая каждый кубик пресса. – Как только я тебя увидела, сразу поняла, ты – не такой, как все, красавчик. Вот потому и полюбила, – вздохнула чародейка и поправила волосы. – Однажды и ты свяжешь себя юбкой и плащом с какой-нибудь девушкой. Но я не оставлю тебя, Тощий Волк, пока годы не заберут твою красоту и молодость. И ты должен будешь меня принять, когда бы я того ни пожелала.

– Конечно, госпожа. Ты, богиня, прекраснее и желаннее любой смертной женщины, – произнёс парень, не отводя восхищённого взора от точёного тела соблазнительницы.

Довольная Ицпапалотль игриво потрепала юношу по голове, поднялась с циновки, улыбнулась на прощание, превратилась в павлиноглазку и улетела, а молодой воин ещё долго смотрел в восхищении туда, где только что стояла повелительница Тамоанчана.

* * *

Во дворец тлатоани вернулась привычная жизнь. Аристократы разъехались по своим поместьям, большую часть орлов, ягуаров и койотов перевели обратно в гарнизон, возобновились поставки свежих фруктов, казалось, даже цветы на клумбах стали ярче, а трава – зеленее.

Истаккальцин торопился в тронный зал по главной аллее. У входа он снял сандалии с золотыми бубенцами и блистательным покровом колибри. Мужчина отдёрнул яркую занавеску, над которой целая семья амантеков трудилась весь год, и прошёл в царский покой.

– Рад тебя видеть, – произнёс Уэмак и сошёл с высокого престола, он помнил, как ещё в Ойаменауаке они были товарищами и общались без всякого пиетета, а потому, когда оставался один, мог пренебречь придворными церемониями.

Первосвященник всё же не забыл низко поклониться, отчего перья кецаля достали до самого пола.

– Ну вот опять, – всплеснул руками тлатоани. – Иногда мне кажется, что, как только я стал правителем, нашей дружбе пришёл конец.

Хозяин Белого Чертога знал, как отреагирует владыка, и ему доставляло удовольствие иногда наедине напоминать потомку Се Сипакти о прежних временах.

– Государь, клянусь вам, я всегда помню нашу дружбу и остаюсь верен ей, но также я не забываю, что вы занимаете трон. – Сановник лукаво улыбнулся.

– Вот хитрый койот! – усмехнулся венценосец. – И где только вас, жрецов, учат так отвечать? Ладно, – выдохнул он и подошёл ближе. – Сейчас мы одни, и я могу говорить прямо. Не притворяйся, я знаю, кто стоит за освобождением дворца и кто приказал атокатекам выступать той ночью. Да-да, не у одного тебя есть разведчики. Я тебе искренне благодарен, Истаккальцин. Ты спас и меня, и весь Тламанакальпан.

– Вот видишь, а ты ещё сомневался в моей дружбе. – Сиуакоатль решил вознаградить Уэмака и обратиться к нему, как в юности, ведь именно того и ждал тлатоани. – Но у нас есть тот, кто является истинным героем, а меж тем он вполне мог затаить на нас обиду.

– Ты о Чикуатемоцине?

– Именно.

– Да, мы должны вознаградить его. Но мы не можем сделать это открыто у всех на виду. У меня есть несколько тюков с перьями кецаля от комильтеков. Давай отправим ему в Атокатлан.

– Давай, – согласился верховный жрец. – Но Несауальтеколотль рассказал мне о мечте Нисходящей Сипухи. Некогда он показал служителю Венеры врата в виде пернатых змеев среди руин заброшенного города. Он мечтает соорудить такие же у себя в храме.

– Хорошо, нам, конечно, не хватает скульпторов здесь, в столице, но по такому случаю я пожертвую одним резчиком.

– Большое спасибо. Воистину царский подарок, – учтиво кивнул Истаккальцин.

– Кстати, как продвигается выявление мятежников? – Уэмак решил сменить тему.

– Списки уже составляются. Думаю, через тринадцать дней всё будет готово, – ответил сиуакоатль.

– Как поступим?

– Вы уже проявили к ним милосердие, государь, и решили не подвергать справедливому суду. Я думаю, возмездие найдёт их другим способом, быть может, нескоро, в строгом соответствии с тяжестью вины, конечно. А пока, с вашего согласия, я набираю новых соглядатаев. Теперь каждый шаг изменников не пройдёт незамеченным.

– Ещё один орден? На сей раз Ицтлаколиуки-Ишкимилли?

– Пока не знаю, господин, – кивнул сановник и лукаво улыбнулся.

* * *

Несауальтеколотль не мог найти себе места. Он ждал гостя, самого важного и желанного. Голодная Сова сильно переживал, и чем больше мужчина пытался скрыть беспокойство, тем явственнее тревога хозяина поместья становилась для домочадцев. Жрец то мерил шагами собственную комнату, то выходил во двор, то бродил по коридору.

И вот наконец-то постучали. Сердце жертвователя чуть не выскочило из груди. На пороге стоял Чикуатемок не в доспехах, а в парадном одеянии правителя. Не успел возжигатель копала договорить слова приветствия, как проворная, словно сом, Йоуальшочитль протиснулась вперёд и повисла на шее брата.