— Мы не знаем, как хорошо будут воевать британские и французские эсэсовцы. Британцы прилично сражались в 42-м, и в 40-м французы продолжали бороться, несмотря на ужасную стратегическую ситуацию. Пока Галифакс не предал их. Но даже допустив, что их боеспособность близка к немецкой, мы вполне справимся с теми силами, которые есть в Западной Европе. А вот если они сумеют выдернуть свободные формирования с Русского фронта и вернуть их, нас ждут неприятности. Они вполне могут это сделать, железнодорожная сеть в самой Европе почти нетронута. И с ними мы ничего не сможем поделать[146]. Есть ещё кое-что. Я сказал, что Германия на мели, хотя имел в виду несколько другое. У них и правда достаточно рабочей силы и промышленных мощностей для поддержания текущего уровня. Но они зависят от столицы. Если случится бедствие, и они лишатся значительной её части, заменить её будет нечем.
Провидец скосил взгляд на часы.
— Немецкий флот у нас в капкане. Потеряв его, они уже не восстановятся. И мы будем безоговорочно – неоспоримо – владеть морем. У немецкого треножника останется только две ноги, и это означает, что мы можем удвоить усилия в разрушении одной из них. Потом они падут.
— Сколько на это требуется времени? — встрял всё тот же сенатор.
— Года полтора, от силы два. Мы неспособны придать нашим силам вторжения воздушное прикрытие из США. Сначала надо загнать немецкую авиацию в землю. Вырвать вторую опору треножника. Для этого нам нужны большие транспорты, как раз сейчас поступающие в эксплуатацию. Тогда германская армия просто исчезнет. Мы сможем ввалить им прямо промеж тех самых ног, — злобно усмехнулся Провидец. — Как к востоку, так и к западу от Миссисипи.
Намек на американскую гражданскую войну не прошёл даром[147]. Ни у кого не было желания медленно задушить врага до смерти, лишая его средств к борьбе по частям.
Сенатор с сомнением закивал:
— Вряд ли я увижу такое при жизни.
Провидец улыбнулся, поменяв злобную гримасу на выражение уверенности.
— Со всем уважением, сенатор, я убеждён, что увижу.
— Стёйвезант, я нутром чую, что весь этот "Повелитель" приведёт к грандиозному провалу. Почему?
— Поскольку он действительно к нему приведёт, господин президент. План обречён. Это будет катастрофа, на фоне которой Галлиполи покажется блестящим успехом.
— Это я и сам понимаю. Вопрос в другом. Я хочу знать,
— Смиту поручили придумать план вторжения в Западную Европу, используя наши наличные силы. Он задачу выполнил, результат нам известен. Осмелюсь сказать, что это самый лучший план, который можно было составить при такой вводной. Обречён он из-за того, что учтённых в нём войск всё равно недостаточно. Хуже того, ни один план не остаётся в тайне достаточно долго. Рано или поздно он станет известен немцам, и они увидят его неадекватность. Они поймут, что это скорее схема высадки оккупационных сил
— То есть нам нужно больше сил. Но вы сами несколько минут назад сказали, что мы на мели. Значит, вторжение невозможное, — уверенно и спокойно подвёл черту Дьюи. Он хорошо понимал последствия своих слов.
— Так или иначе, нам не хватает людских ресурсов. Поддержание девяноста пяти дивизий, которые у нас есть сейчас, это предел. Промышленно мы способны куда на большее. На самом деле экономика мобилизована едва наполовину, производство можно разогнать многократно от нынешнего уровня, если действительно понадобится. Просто чем дальше мы загоняем паровоз нашей экономики по военным рельсам, тем сложнее будет остановить его потом. Мы уже подошли к грани довольно неприятной послевоенной депрессии. Сейчас мы движемся по острому лезвию между степенью мобилизации, необходимой для войны, и степенью гражданского строя экономики, достаточной для сглаживания послевоенного спада. Поэтому, очевидно, требуется больше войск.
— Есть идеи, где их найти? Явно же не у русских?
— Нет, господин президент, русские на самом деле истощены. Они едва могут сохранять имеющуюся численность. Однако они не единственный союзник. Есть ещё Содружество. Мы направили канадские войска на Кольский полуостров, но многие страны Содружества практически никак не вовлечены. Довольно многочисленная британской армия рассеяна по всему миру. Мы можем объединить её и получить достойную силу.
— У британцев ещё есть войска? А почему мы не знали об этом раньше?