Водораздел

— Так, так, — с довольной ухмылкой, губернатор потер руки, — значит, говоришь, мордой в тарелку… Интересные дела творятся в нашем королевстве. Значит, говоришь, опустили генерала? То–то он огорчился так, что даже про полпреда забыл. Значит, так. Давай сейчас быстро лично езжай в УФСБ и привези сюда этого козла, живым или мертвым. Скажешь, полпред желает его видеть. А если будет артачиться — силком потащишь.

…

Мордашев на своем джипе домчался до улицы Дзержинского за считанные двадцать минут. Мигалку вице–губернатор почти никогда не включал — в крае ГАИшники и так знали его машину.

Остановившись у ворот краевого управления ФСБ он непринужденно посигналил и пару секунд посветил дальним светом. Охрана на КПП быстро опознала его машину и, не задавая лишних вопросов, открыла створки железных ворот. Вице–губернатор въехал внутрь, оставил машину на заднем дворе и быстро выйдя из нее с ходу потребовал дежурного.

В ту ночь в краевом УФСБ дежурил старший лейтенант Курочкин, молодой розовощекий паренек, который всего три года назад окончил Великоволжскую Высшую школу ФСБ, но уже успел получить повышение и вообще считался довольно перспективным кадром. Отчасти, ему это удавалось потому что он стремился никогда не спорить с начальством, всегда приветливо улыбался, был подтянут и гладко выбрит, а для начальства всегда держал в запасе хорошие новости.

— Где генерал? — спросил с порога Мордашев.

— Он у себя, — доложил старлей с искренней и теплой улыбкой, — но он сегодня целый день никого не принимает и не выходит. Ну, вы понимаете, туалет у него там внутри, а видеть, я так понимаю, никого не хочет.

— А я тебя и не спрашиваю, чего он хочет, — сказал вице–губернатор, быстро поднимаясь по лестнице на третий этаж, где находился кабинет начальника.

— Но, послушайте, — начал заикаться дежурный, и улыбка моментально сошла с его лица, — мне же влетит, если я его побеспокою.

Вице–губернатор остановился, обернулся и ответил, глядя прямо в глаза старлею:

— А если ты побеспокоишь меня, то тебе влетит так, что всю жизнь отхаркивать будешь. Понял?

Старлей испуганно закивал головой.

— Тогда быстро исполнять!

— Вас понял, — ответил дежурный.

Тем временем они подошли к апартаментам начальника. Дежурный открыл дверь. В приемной было темно и пусто.

— Лена уже ушла, — сказал старлей, — ну, секретарша. Странно, но она ничего не говорила. Заходила она вообще к нему — не знаю.

Мордашев подошел к двери генеральского кабинета и взялся за ручку. Дверь была заперта. Он ее попытался пару раз подергать — было бесполезно. Тогда он со всей забарабанил по ней, но никакого ответа изнутри не последовало.

— Анатолий Иваныч, — громко сказал вице–губернатор, — выходи. Тебя губернатор и полпред видеть хотят. Давай, не дури, вылезай на белый свет.

Но за дверью было по–прежнему глухо.

— Ключи, — скомандовал Мордашев дежурному, — быстро.

— Но… — попытался было возразить старлей.

— Я че, говорю не по–русски?! — спросил вице–губернатор и старлей сразу согласился.

— Я мигом, — ответил он.

Уже через минуту запыхавшийся дежурный вернулся со связкой ключей. Из нее он быстро выделил нужный, вставил его в замочную скважину и открыл замок. Вице–губернатор быстро распахнул дверь, и в тот же миг в ноздри шибануло запахом чего–то тухлого. Дежурный вскрикнул, а вице–губернатор произнес:

— Ебанный в рот!!!!

В кабинете горел свет. Поникшая голова генерала лежала на столе лицом вниз, и если бы не лужа крови залившая длинный стол, за которым обычно собиралась коллегия краевого УФСБ, и пол генеральского кабинета, то можно было бы подумать, что генерал, устав от службы, на минутку вздремнул прямо на рабочем месте. На том же полу рядом с креслом валялся табельный пистолет генерала. Руки генерала безжизненно повисли. Сомневаться в отсутствии генерала в мире живых уже не приходилось.

Мордашев обошел труп со всех сторон и внимательно все осмотрел. На рабочем столе лежала записка, на которой небрежным почерком было выведено:

«Ухожу из жизни добровольно. Прошу никого не винить. Не могу пережить позора и глумления над честью мундира. В какое дикое время мы живем. Это не мое время. Больше так жить не могу. 8 августа. Подпись».

— Значит, еще вчера, — сказал Мордашев. Тут он обратился к дежурному:

— Слышишь ты, стой здесь. Сейчас ты закроешь дверь и оставишь все, как есть. О происшествии никому ни слова. Как минимум ближайшие сутки. Если раскроешь рот, будет хуже для тебя. Постарайся, чтобы к этому кабинету завтра в течение дня никто не подходил. Ты меня понял?

Старлей, на котором буквально не было лица от ужаса, закивал головой, а потом вдруг произнес смущенным голосом.

— Так он ведь это…ну, разлагаться дальше будет… Запах вон какой!..

Вице–губернатор внимательно посмотрел на него и объяснил:

— А ты скажи, что рыба в холодильнике протухла.