Внутри

Это был не первый такой вызов в карьере Суражцева: он бывал на местах обвала зданий, схода лавин и землетрясений. Вот и возле пещер все выглядело предсказуемо: много пыли, суматоха среди людей, которые успели выйти или не успели зайти, обрушившиеся конструкции, раньше поддерживавшие вход.

Причину обвала тогда никто не знал, но не было оснований предполагать, что это нечто особенное. Возможно, на сводах давно уже появились трещины, однако нерадивые сотрудники не обращали на них внимания. А может, кто-то из туристов решил покуролесить — и сделал глупость. Речь шла о пещере, о силе стихий, объяснение могло оказаться каким угодно.

— Мы разобрали завалы у входа и спустились, и я тогда сразу понял, что так, как обычно, там не будет, — тихо сказал он.

— Как вы это поняли?

— По воздуху. Тебе это покажется странным, но поработала б с мое — поняла бы! Там пахло не так, как в пещере должно. Там пахло лесом, и болотом, и пожухлой осенней травой…

— Может, просто пробились какие-нибудь грунтовые воды? — предположила я. — Отсюда и запах сырости!

— Ты не слушаешь меня, девочка! Не сыростью там пахло, а болотом, уж я-то разницу знаю. Болотом, со всеми его травами и ядами.

Я невольно вспомнила то болото, которое я видела в другом мире, и поежилась. Да уж, догадываюсь, чем там пахло!

— Это заметил не я один, — добавил Суражцев. — Другие тоже почуяли! Воздух был такой тяжелый, что становилось трудно дышать. Мы все пытались рассмотреть, откуда запах, и, хотя со светом было тяжело, мы справлялись. Но ничего особенного там не было! Все, как и должно быть на завалах, только с этой вонью. И чем глубже мы спускались, тем плотнее, гуще она становилась. Под конец мы только в масках работать и могли!

Вот это как раз заинтересовало бы Тарасова. Не думаю, что в местах разрыва это норма — такая связь с другим миром даже после того, как все закончилось!

— Вы нашли людей? — спросила я.

— В верхних залах работать было попроще, там мы и начали. Завалы разбирались трудно, но что-то у нас получалось. Мы нашли первые трупы, все раздавленные, но так и бывает… Не говорю, что должно быть, никто ж так умирать не хочет! И все же случается, и тогда вот такие трупы и остаются. Там в другом странность была.

— В чем же?

— Мало их было! Первый зал — он всегда самый людный. Он большой, света там побольше. Бывает так, что люди, испугавшись пещер, дальше пойти не могут. Но уж в первый зал они ступят! А тут мы пару человек нашли — и все.

— Может, они побежали вглубь пещеры, когда начался обвал?

— Вот и парни так решили, которые со мной работали, хотя я сразу сказал — глупо это!

— Почему — глупо?

— Потому что кто станет на глубину бежать, если выход — вот он, рядом, солнышком манит? Завалы там были такие же, как везде, и уж точно не с главного зала обвал начался! А люди… Они будто не сбежали, а исчезли. Понятно, что так не могло быть. Но выглядело именно так.

Насчет «не могло быть» — я бы не торопилась с выводами…

— Я читала, что даже найденные трупы не достали из пещер. Почему?

— Сначала — потому что торопились, — пояснил Суражцев. — В таких случаях всегда есть надежда, что кто-то выжил, если плиты правильно упали, да только застрял. Мы чувствовали воздух, хоть и тяжелый, он там был! Мы должны были искать, пока время оставалось, а не тратить силы на возню с трупами. Мы быстро поняли, что в первых залах живых нет, и стали спускаться глубже. Ну а потом… потом уж не до того было. Потом с нами дьявол играть начал.

— Не подумала бы, что вы — религиозный человек.

— Я и не был, пока в тех пещерах не побывал!

Чем дольше спасатели работали там, тем более странным и трудным становилось их пребывание под землей. Они слышали голоса, которые сначала принимали за голоса выживших людей под завалами — а потом убеждались, что это вовсе не человеческая речь. Им становилось то холодно, то жарко, хотя на поверхности погода не менялась. Вонь стала невыносимой, и даже маски не всегда спасали. Всем, кто попадал туда, хотелось как можно быстрее вернуться обратно к солнцу.

А ведь это были не изнеженные барышни и даже не крепкие ребята со стороны, это были профессиональные спасатели, выполнявшие свою работу! Они видели в жизни всякое, их сложно было запугать, и вот теперь они тряслись от ужаса, как дети малые, перед лицом того, что не могли объяснить.

— Думаю, под конец мы держались из чистого упрямства, — невесело усмехнулся Суражцев. — Да и то не все! Были к тому моменту и такие, кто уже смотался оттуда.

— Разве спасателям так можно?