Внутри

Обрушилась не вся пещера, и завалы попытались разобрать, но, насколько я поняла, ни к чему хорошему это не привело. Были несчастные случаи, описанные в газетах скупо и смутно. После этого спасательную операцию быстренько свернули, а то, что осталось от пещер, признали особо опасной территорией.

Но перед этим там нашли единственного выжившего, маленького мальчика, без которого на мемориальной доске пришлось бы гравировать цифру 44. Никто не понимал, как он умудрился спастись, а сам мальчик был слишком мал, чтобы дать хоть какие-то ответы. Он тогда вообще не говорил, ни слова произнести не мог! Конечно, он был травмирован случившимся, и я не представляю, сколько у Ирины Георгиевны ушло сил и времени, чтобы он стал прежним.

Казалось, что на этом все должно было закончиться, но нет. Годы шли, средства массовой информации развивались, цензура теряла былую власть. Уже непросто было заставить людей молчать о том, о чем молчать никак не хочется.

Заблокированные пещеры постепенно обрастали дурной славой. Оттуда до ближайшего жилья была пара километров, и все равно жители деревни все больше жаловались на плохое самочувствие, на умирающие поля и сады, а главное, на странные, леденящие душу звуки, то и дело доносящиеся со стороны пещер. Словно покойники, брошенные там, плачут о своей судьбе! Эти показания не подтвердились, никому не удалось записать ничего подозрительного. Сообразив, что им не помогут, жители начали разъезжаться, и деревня опустела. Целая деревня — это уже не шутки! Впрочем, в дальних поселках в мистическую силу пещер не верили и жили так, как раньше.

Получается, у той силы, которая вырывалась из пещер, был определенный радиус действия. Это если предположить, что ее не выдумали, а предполагать такое я не собиралась. У меня как раз хватало причин верить, что жители деревни были правы!

Да, в тех местах пропадали люди, чаще всего — уже какие-нибудь современные блогеры и самопровозглашенные охотники за паранормальными явлениями. Те, кто громче всех кричал, что найдет разгадку многолетней тайны, обычно не возвращались. Ясно, какое объяснение этому находили: полезли в пещеры, провалились на глубину, сами виноваты.

Пропавших искали, но скорее так — для галочки. Никто не собирался ради них спускаться под землю. Их судьба считалась очередным доказательством, что пещеры трогать опасно.

Если бы Тарасов узнал о моих исследованиях, он бы сейчас самодовольно ухмыльнулся и ляпнул что-нибудь вроде «Я же говорил, что вам не нужно в это лезть!» Ну и черт с ним. Мне бы побольше данных!

В этой ситуации никто ничего не понимал, но, поразмыслив, я решила, что мне важно мнение только одних людей: спасателей, которые в день обвала спускались в пещеры. Только они видели, что там произошло… Или, по крайней мере, последствия того, что произошло. Они же нашли Руслана, они знали, где он стоял, что делал, в каком состоянии был! Словом, если и были в этой ситуации свидетели, которым можно верить, то только они.

Вот только найти их оказалось не так просто, как мне хотелось бы. Начать хотя бы с того, что я целый день потратила на поиск имен. В газетах ведь их списком не предоставляют! Были только отдельные упоминания, дальше мне пришлось обращаться за помощью к всемогущему интернету, искать похожие случаи, где действовали те же бригады, разыскивать имена уже там.

Кое-что у меня получилось, можно считать, что я вышла на второй уровень. Вот только там мне было не легче, чем на первом.

Прошедшие годы сделали свое дело: все спасатели, которые тогда работали в пещерах, ушли в отставку, многие уже умерли. В итоге осталась горстка имен, с которыми еще можно было работать.

Хотелось бы, чтобы мои усилия были достойно вознаграждены, но нет. Никто не желал говорить со мной о тех пещерах, вообще никто! Иногда они просто бросали трубку, а иногда сообщали, что я дура, а потом уже бросали трубку. Мило.

Все это было не очень-то приятно, однако важно было другое: случай в пещерах пугал их. Даже сейчас, спустя столько лет! А ведь это были не нервные барышни, а суровые дядьки, повидавшие на своем веку всякое. Когда я говорила им, что пишу книгу по одному случаю из прошлого, они были не прочь поболтать, кто ж не любит вспомнить свои подвиги! Но как только выяснялось, что речь идет о тех самых пещерах, я узнавала о себе много нового.

Все знали, что в этих пещерах произошло что-то чудовищное… А может, и сейчас происходит! Но они предпочли закрыть глаза на проблему, не видеть, не знать. Как будто блокировка на входе что-то могла изменить!

Я уже почти отчаялась, когда мне улыбнулась удача. Один из спасателей оказался не таким пугливым, как остальные. Может, потому что Александр Суражцев уже тогда был старше своих коллег, а сейчас и вовсе стал глубоким стариком — у таких к страху другое отношение. А может, потому, что семьей он так и не обзавелся, жил один и ответственность нес только для себя.