Внеклассное чтение

и бедных тех, которые были прежде.

Если нынешние живут лучше прежних -

значит, ты все делал правильно.

Глупо при этом сравнивать бедность в одной стране

с бедностью в другой. Это, как сравнивать кошку и собаку -

народы сравнивать неэтично».

(…)

«Мудрый правитель не боится народного образования,

но заботится о нем.

Тот, кто доверяет образование народа неблагородным учителям,

совершает ошибку – неблагородные учителя

находятся в поиске истины – это состояние перемен,

а простым людям нужно знание,

содержащее ответы на все вопросы, тогда народ спокоен,

и государство благоденствует».

(…)

«Старик-лесовик, дар за дар, кровь за кровь -

тебе голубку, нам лося, мы тебе, ты нам… Режь!

Хорошо. Теперь полей мать Сыру землю кровью».

… … …

«У нас пацаны выросли – все нормальные, не спецшколу для дебилов заканчивали, а как специальность выбирать – тоже, каша в головах. Все рехнулись с этими компьютерами – кого ни спроси, отвечает: «Хочу, – мол, – работать на компьютере». Это что за специальность?

Не понимаю я. Тракторист – ладно, или каменщик, у Василия вон сын на электромонтера

учится – там чуть не три месяца учат – тонкости свои. Вот для мужика специальность, чтоб с коркой хлеба быть, а компьютерщик?

У Зиночка «нотик» есть, все с подругами по нему трещит, и что-то сдох. Зиночек мастера, короче, вызвала, пришел доходяга в очках и с отверткой одной, брюхо у «нотика» открутил и какую-то хрень заменил – там все «не наше», не поймешь.

Полминуты. Это, что ли, специальность?

Мы с Зиночком ржали потом – она-то собиралась «мастера» обедом кормить, чтоб все путем.

А Серега Петровых просто напрочь удивил – говорит: «Хочу дизайнером стать». Ему: «Ты ж рисовать не волокешь, даже жука или бабочку не сможешь». А он: «И не надо нынче – компьютер сам все умеет».

Это пока мамка с папкой кормят, моча в мозгу шумит, и гонор прет, а подрастут, жрать захотят, вспомнят про тракториста, да поздно будет – учиться-то смолоду надо».

… … …

В Детройте, куда Бен Гарнер и миссис Гарнер перебрались в поисках лучшей доли («доля» – это часть общего, коллективного пирога, язык не обманешь!) в аккурат после окончания со «скрипом» Беном третьего класса, было (дело для нас, горожан, обычное) несколько уличных банд.

Детройт – древний и вальяжный промышленный мегаполис, один из тех, что человечество понатыкало в основном в северном полушарии – зачем? – для производства летального (!) оружия, конечно. Живя в тесноте, все время ждешь от соседа зловредной пакости, да и сам, если не дурак, замышляешь что-нибудь коварное и мерзкое – а как? – вот и приходится ковать ракеты – врезать представителю чужого племени по зубам, если что. Убивать для нас, сапиенсов, было не только привычным делом в течение тысячелетий, это было делом почетным, уважаемым. Награждаемым.

Теперь, когда современное человечество представлено личностями, и не исповедует образ поведения, вкусы и психологию толпы – толпы-то, как таковой, больше не существует, теперь мы можем шутя говорить с дамами о таких болячках «умирающего» муравейника, как насилие, страдания, неправда. Да, и теперь мы можем ради забавы перетасовывать колоду характеров как угодно, и говорить о людях из-за океана, как будто это наши соседи по подъезду, а о соседях по подъезду так, будто это инопланетяне. Это все – тени прошлого.

Веселое время я описываю: рассыпались, как песочные замки, государственные институты, с легкостью, походя, отменялись, казавшиеся незыблемыми, правила брака и семьи, науки и искусства целыми эшелонами вывозились на свалку – человечество «омолаживалось». И, как заведено, обновление это шло путем нарушения правил и законов, путем «криминала».

Идемте, я покажу Вам Криминальный Мир – нет, не горький и тесный мирок «блатных», мирок «зоны» (описывать тамошнее коллективное, хотя и там тоже мы – это рисовать портрет человека с фотографии – выйдет покойник), а мир полный сочных и ярких приключений, живой, «преступный» мир свободы.

Не бойтесь, Вас не укусят.

… … …

Детройт, Детройт. Когда-то я знал тебя – ты был мастеровым пареньком в промасленной спецовке, спешащим Сент-Клерским промозглым утром, когда над спящими водами Эри встает солнце, своими улицами-потоками от лязгающих железом заводов к стрекочущим фабрикам, от фабрик к сборочным цехам – теперь не то. Теперь Ты скучный, как вранье дежурных политиков, и глупый, как те серенькие банки и пошлые магазинчики, которых в тебе, как вшей у нищего. Ты опустился, Детройт, и твой трудовой народ стал, как и я, бродягой.

… … …