Влюбленный злодей

На следующий день я отправился в Окружной суд. Прокурор Нижегородского Окружного суда коллежский советник Владимир Александрович Бальц встретил меня слегка настороженно. Вероятно, он был наслышан о том, что мое расследование идет отнюдь не в унисон следствию, проводимому Николаем Хрисанфовичем Горемыкиным.

– Я закончил следствие по делу отставного поручика Скарабеева, – заявил я и положил на стол свой отчет по проведенным следственным действиям и соответствующие выводы.

Владимир Александрович окинул взглядом объемную пачку листов и попросил:

– А вас не затруднит на словах пояснить мне суть проведенного вами расследования?

– Отчего же, – ответил я, не находя в просьбе прокурора Бальца никакого подвоха. – Совсем не затруднит.

– А вы не будете против, если я приглашу сюда и судебного следователя Горемыкина? – глядя мимо меня, предложил Владимир Александрович.

– В качестве оппонента? – Полагаю, я правильно оценил вторую просьбу окружного прокурора Бальца. Не дав ему отреагировать на мои слова, твердо и нимало не сомневаясь произнес: – Нет, я не возражаю.

– Вот и славно, – улыбнулся Владимир Александрович и снова стал смотреть в мою сторону.

Николай Хрисанфович прибыл к окружному прокурору минут через пять-семь. Он был подтянут и бодр, это явно указывало на то, что орденоносный старикан намерен дать мне, московскому выскочке, нешуточный бой, и, кажется, был уверен в собственных силах.

Я начал издалека. Рассказал о результатах допросов отставного поручика Скарабеева и семьи Борковских, включая юную графиню Юлию. Когда же я перешел к своему посещению стекольных дел мастера Афони Игумнова и рассказал о том, что он не видел осколков стекла в комнате дочери генерала и полагает, что стекло было разбито или выдавлено не снаружи, а изнутри, судебный следователь Горемыкин перебил меня замечанием:

– Мы с вами говорили уже по этому поводу и прояснили, что, когда пришел стекольщик вставлять новое стекло вместо разбитого, осколки в комнате Юлии Александровны могли быть уже убраны. Показания стекольщика относительно отсутствия осколков стекла в комнате дочери генерала еще не свидетельствуют о том, что оно было разбито изнутри.

– Согласен с вами, – произнес я и мельком глянул на прокурора Бальца, на лице которого появилась и тут же исчезла легкая усмешка. Это означало, что он на стороне судебного следователя Горемыкина, чего и следовало ожидать.

Сделав паузу и дав Николаю Хрисанфовичу и окружному прокурору время, чтобы насладиться моей будто бы заминкой, я сообщил:

– Побывав у стекольных дел мастера, я произвел повторный допрос горничной Евпраксии Архиповой. И прояснил немало любопытных моментов. Один из них – это отсутствие осколков стекла в комнате на полу и даже на подоконнике тотчас после того, как преступник покинул спальню Юлии Александровны. Равно как отсутствие каких бы то ни было следов проникновения в комнату графини через окно. Не было обнаружено никаких следов и под окном комнаты дочери генерала, как и следов от приставной лестницы. А вот осколков стекла на улице было обнаружено предостаточно. Все это говорит о вероятности того, что стекло было разбито изнутри. И если это так, то поручик Скарабеев не проникал в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое июля в комнату юной графини Юлии Александровны и не пытался совершить акт полового насилия…

– То есть дочь генерала сама разбила стекло, сама избила себя и нанесла ножевые раны, сымитировав нападение, а поручика Скарабе-ева попросту оговорила, – с видимым ехидством произнес судебный следователь Горемыкин и переглянулся с прокурором Бальцем. После чего, выдержав паузу, спросил: – Зачем?

– Так она хотела отомстить поручику Скарабееву за то, что он не проникся к ней чувствами, в то время как сам он ей понравился, – довольно уверенно ответил я. – Возможно, также она хотела отомстить за фразу, в которой он после званого обеда, состоявшегося через неделю после начала службы поручика Скарабеева в Нижегородском кадетском корпусе, сравнил ее с ее матерью не в пользу Юлии. Он сказал что-то вроде: «У вас весьма красивая матушка. Жаль, что вы на нее так мало похожи». Это могло сильно обидеть легкоранимую и чрезвычайно впечатлительную девушку…