Власть меча

Однако Блэйн оказался прав: это действительно было слабой стороной Макса Теннисена, той самой, которую он всегда так усердно защищал, и Тигровая Акула блестяще использовал эту слабость. Немезис шарахнулся в сторону и споткнулся, его голова наклонилась между передними ногами, и Макс Теннисен взлетел в воздух через голову своего пони, перевернулся в полете, все еще держа в руках поводья, и на какой-то жуткий момент Шасе показалось, что он убил соперника.

Но потом с ловкостью, рожденной страхом и отличной физической формой, Макс изогнулся в воздухе, как кошка, и приземлился на траву тяжело, неловко, но все же на ноги. В первые мгновения он был слишком испуган и потрясен, чтобы говорить, и Шаса выпрямился в седле и остановил Тигровую Акулу, когда раздались пронзительные свистки судей с двух сторон поля. Макс Теннисен истерически закричал:

– Он против правил на меня напал, намеренно против правил! Он пересек мою линию! Я мог разбиться!

Макс побледнел и дрожал, с его трясущихся губ летели капли слюны, он подпрыгивал на месте, как капризный ребенок, переполненный разочарованием и страхом.

Судьи совещались в середине поля, и Шасе захотелось попытаться повлиять на них собственным заявлением о невиновности, но здравый смысл возобладал, и он развернул Тигровую Акулу в другую сторону со всем достоинством, какое только сумел найти в себе, глядя прямо вперед, не обращая внимания на шум на трибуне, но чувствуя, что в этом шуме звучит скорее одобрение того, что хулиган попался в собственную ловушку, чем осуждение за неспортивный дух.

Судьи никак не могли прийти к единому мнению. Они повернулись и поскакали через поле, чтобы переговорить с арбитром, который уже спускался с трибуны им навстречу.

– Хороший бросок, Шаса! – крикнул подъехавший Банти. – Ребятам будет о чем написать домой!

– Они могут удалить меня с поля, Банти! – откликнулся Шаса.

– Но ты не пересекал линию удара! – горячо заявил Банти. – Я же видел!

Однако жар в крови Шасы уже остывал, он вдруг подумал о том, что́ мог бы сказать его дедушка, и еще кое о чем более неприятном: как может отреагировать его мать, если его удалят с поля перед всеми ее гостями, что обесчестит их дом.

Он нервно посмотрел на трибуну, но слишком большое расстояние не позволяло рассмотреть выражение лица Блэйна Малкомса. Наверху на трибуне Шаса увидел желтое пятнышко шляпки матери, и его возбужденным глазам показалось, что эта шляпка сидит под неодобрительным углом… но тут вернулись судьи, один из них направился прямиком к Шасе и с суровым видом придержал лошадь перед юношей.

– Мистер Кортни!

– Сэр.

Шаса выпрямился в седле, готовый к худшему.

– Вы получаете официальное предупреждение, сэр. Предупреждение об опасной игре.

– Я принимаю его, сэр.

Шаса попытался изобразить на лице нечто соответствующее грозному выражению судьи, но его сердце пело. Он вывернулся из трудного положения.

– Продолжайте игру, мистер Кортни, – сказал судья.

Перед тем как судья отвернулся, Шаса увидел, как тот едва заметно подмигнул.

Оставалось три минуты последнего чаккера, когда Макс отправил мяч на территорию противника штрафным ударом; но там его перехватил номер третий команды Шасы и отбил крутящийся от сильного удара мяч на левую сторону поля.

– Отлично, Стаффс! – в восторге крикнул Шаса.

До этого момента Стаффс Гудман не сделал ничего, чтобы как-то отличиться. Упорные атаки команды Наталя угнетали его, и он не раз уже становился жертвой жесткой игры Макса Теннисена. Это был первый раз, когда он сумел сделать точную передачу, и Шаса ее принял. Но Банти снова промедлил, а без поддержки атака Шасы была остановлена группой всадников Наталя, и игра снова превратилась в мешанину, а секунды уходили. Судья засвистел, останавливая всех, и сделал замечание команде Наталя.

– Надо пошевеливаться, если мы хотим удержаться на ничьей. – Банти глянул на свои наручные часы, когда они отступали, чтобы отбить новую атаку Наталя.

– Ничья нам ни к чему, – яростно отозвался Шаса. – Мы победим!

Конечно, это была бравада. Они за пять чаккеров так и не атаковали всерьез ворота Наталя. Но недостаток амбиций у Банти разозлил Шаса, к тому же Макс Теннисен определенно поблек после падения, в нем уже не ощущалось прежней наглости и огня, он дважды отступал, избегая столкновения, когда Шаса вел мяч по полю, и уже не бросал вызов.

– Всего полминуты осталось!