Власть и слава

Апартаменты слегка напоминали дворец. Хэверс один вошел в просторную комнату, являющуюся концом его пути. Дальняя стена представляла собой гигантское изогнутое стекло, через которое виднелись огни Рено, появившиеся, когда солнце скрылось за озером Тахо.

Человек, смотревший на панораму города, повернулся, когда Хэверс вошел, и по его жесту загорелись яркие лампы, висящие на стенах под самым потолком. Человек был высоким, худым, смуглым, с черными волосами и карими глазами. Только плавность его движений не позволяла казаться неуклюжим. Первым делом Хэверс заметил, что человек выглядел очень, очень уставшим.

– Здравствуй, Хэверс, – сказал тот тихим голосом. – Пожалуйста, садись. Меня зовут Ллевелин.

Алексис Ллевелин, Лидер, эксперт по мнемонике. Март слышал о нем, поскольку тот являлся одним из главных кромвеллиан. Он осторожно сел, не спуская глаз с Ллевелина.

– Расслабься, – сказал Лидер. – Хочешь сигарету? Или чего-нибудь выпить? Я не буду говорить, что о нашей встрече никто не знает, потому что это не так, и я хотел с тобой поговорить по нескольким причинам. Приборы в Центре, разумеется, весьма точны, но всегда остается нечто неуловимое, которое не могут заметить даже они. – Ллевелин замолчал и нахмурился, о чем-то задумавшись, а затем, вздрогнув, продолжал. – Можешь не волноваться, я знаю о тебе больше, чем ты сам. Возможно, больше, чем кто-либо еще. И не проси меня рассказать, что мне известно. Вероятно, когда-нибудь я это сделаю, но не сейчас. Самое главное… почему ты отказался лететь на обычное задание Погодного Патруля?

Март откинулся на спинку кресла, почувствовав себя таким же уставшим, каким выглядел Ллевелин.

– Не знаю, – ответил он. – Это все, что я могу сказать. Не знаю.

– Ладно, – кивнул Лидер, – если это правда. А, может, и нет. От этого многое зависит… К несчастью, по весьма важным причинам, мы не можем объяснить тебе всего, но я могу сказать одно. Следующие несколько дней за тобой будут наблюдать. Я хочу, чтобы ты вел себя, как обычно. Это твой лучший выход. Но при любых обстоятельствах, с тобой не случится ничего плохого, нам просто надо узнать твое нормальное поведение, поэтому просто делай, что хочешь. Все будет в порядке, – успокаивающе добавил он уставшим голосом.

– Хотел бы я верить в то, что все будет в порядке, – сказал Хэверс. – Но я… я не могу объяснить.

– Не беспокойся. Кажется, я знаю, что происходит у тебя в голове. Впрочем, это неважно. Можешь положиться на кромвеллианизм. Если хочешь, можешь снять с себя обязанности. Подозреваю, у тебя серьезные проблемы, но ты не понимаешь, в чем дело. Все верно?

Март с удивлением кивнул.

– Что-то вроде этого. Я не испугался задания. Дело только…

– Сдается мне, тебя встревожил план «два», – сказал Ллевелин. – Сам я плохо знаком с работой Погодных Патрульных, но мне сказали, что этот план резко и кардинально изменил бы погоду на Алеутских островах. Я прав?

– Алеутских? А… да. Все верно. Холодный фронт.

Март бросился объяснять детали и почувствовал странное облегчение, рассказывая, как именно план «Два» изменил бы давление в той области, и побочным результатом стало бы появление над Алеутскими островами феноменального теплого фронта.

Ллевелин, казалось, не смотрел на Марта, но каждый раз, когда тот сбивался, Лидер вставлял какое-нибудь незначительное слово, и монолог продолжался.

Глава 12. Лабиринт беспамятства

ПОНЯВ, ЧТО говорит уже довольно долго, Хэверс на некоторое время замолчал. Его сковала неловкость. Ллевелин встал и подошел к огромному окну.

– Сэр, – внезапно спросил Март, – могу я вас кое о чем спросить?

– А почему нет? Спрашивай.

– Со мной что-то не так? Я хочу сказать, с моим… сознанием?

– А ты как думаешь? – не повернувшись, спросил Ллевелин.

Хэверс попытался выстроить в цепочку те немногие факты, что у него были.

– Не знаю. Но я кое-чего не понимаю. Почему, после того, как я отказался лететь на задание, меня привели в Центр Мнемоники и заставили пройти столько тестов?

– Как правило, Погодные Патрульные не отказываются от заданий. Возможно, это одна из причин. А как ты сам думаешь?

– Думаю, дело не только в этом, – ответил Хэверс. – Я даже не знаю, почему я отказался выполнять этот конкретный приказ. Не какой-то другой, а именно этот. Не знаю, почему. Я должен был понять. Только…

Ллевелин отошел от окна.

– Только что?

– Мне кажется, проблема во мне. Иногда все выглядит каким-то странным, не… непрочным. Словно я помню только тени настоящих событий, чем бы они ни были. И… – напряженно засмеялся Хэверс, – …я не чувствую реальным даже себя.

– В Центре это называют фантазийным мышлением, – объяснил Лидер. – Ощущение нереальности возникает довольно часто. Окружение кажется неестественным, каким не казалось раньше. – Ллевелин ненадолго замолчал и бросил на Хэверса мимолетный взгляд. – И в таком состоянии кажется, что изменяешься сам. Тело ощущается другим, будто ненастоящим. Такие чувства может вызвать эмоциональный стресс.

– У меня нет никакого стресса.