Власть и слава

– Послушай, – повернувшись, сказал Кельвин, – всех Патрульных периодически охватывает внезапный страх, даже ветеранов. Худшее, что ты можешь сделать – пойти у него на поводу. Стратосферные задания гораздо опаснее этого. Нас ждет рутинный вылет. Я назначу тебя на другой пост в самолете.

– Я же сказал, что никуда не полечу.

Капитан почесал подбородок, а затем внимательно посмотрел на Хэверса.

– Я не могу позволить тебе просто отказаться, – сказал он. – Поверь мне, я несколько раз чувствовал нечто подобное. В этом нет ничего необычного. Но существует такое понятие, как дисциплина.

Хэверс еще раз попытался распахнуть запертые двери у себя в голове. Они не поддавались, как бы отчаянно он ни дергал ручки. Март сделал глубокий вдох, содрогнувшись всем телом.

– К дьяволу дисциплину, – сказал он, развернулся и вышел из кабинета…

Даниэлла Вон позвонила по видеофону в квартиру Хэверса. Он не встал с кровати, где сидел и курил безвкусную сигарету.

– Да, – щелкнув переключателем, сказал он.

– В чем дело? – спросил она.

Март нахмурился, глядя на экран.

– Значит, капитан Андре Кельвин все тебе рассказал, да?

– Именно так он и сделал, – спокойно ответила Даниэлла. – Он не хочет, чтобы у тебя были неприятности. Если бы он доложил о тебе официально, у тебя могли бы возникнуть серьезные проблемы.

– Ты должна была звонить мне завтра.

– Знаю. Завтра я тебе тоже позвоню. А потом напишу еженедельный отчет о твоем прогрессе. Но сейчас я хочу, чтобы мы во всем разобрались, и завтра я могла бы с чистой совестью написать хороший отчет.

Хэверс печально улыбнулся. Даниэлла с едва заметной тревогой посмотрела на него с экрана.

– Я не понимаю тебя, Март, – сказала она. – Разве тебе не нравится служба в Патруле? Дело в этом?

– Нет. Мне нравится эта работа.

– Тогда почему ты отказываешься отправлять на задание?

Хэверс смял сигарету указательным и большим пальцам и швырнул ее в другой конец комнаты.

– Не знаю! – выпалил он. – Не знаю, почему! Давай на этом и остановимся.

– Я не совсем понимаю, – сказала Даниэлла, – но начальство очень заинтересовано тобой. Они не раскрывают мне свои секреты, но мне кажется, тебе будет намного лучше, если ты будешь придерживаться выбранного направления и не свернешь сейчас с пути. Вообще-то, я должна была незамедлительно сообщить о твоем поведении. Должна была сделать это еще до звонка. Но, Март… вернись к Андре и…

– Извинись?

– Ты и сам знаешь, что ему этого не нужно. Он хочет услышать вовсе не извинения. Я сама позвоню ему. Можно? Март, это всего лишь рутинное задание.

Хэверс приложил руку ко лбу, словно, чтобы успокоить внезапно застучавшую в голове боль. Запертые двери, запертые двери… И какое-то странное, непонятно откуда взявшееся давление, которому он не мог сопротивляться.

– Я не могу, – хрипло ответил Хэверс. – Я… не могу туда полететь. Я просто не могу\

ПРИКАЗ ПРИШЕЛ спустя два часа.

Хэверс не увиделся с Кельвином до отлета. Он просто пару раз небрежно потрогал форму и вышел на взлетное поле, где ждал реактивный самолет… ждал его. Март больше не пытался открыть запертые двери в своем сознании или даже подумать о них. Он временно сдался. Задача была слишком трудной, особенно потому, что он не понимал ее природы.

Словно в голове Хэверса появилась трансзвуковая стена, и он не мог преодолеть ее, не разбившись. Но она была более осязаемой, чем воздушный молот скоростного барьера. У него в голове образовалось массивное заграждение.

Хэверс не мог перебраться через него. Он понимал, что не может отправиться на задание, запланированное Кельвином. Но всякий раз, когда он спрашивал себя, почему, в его разуме появлялись темнота, беспорядок и вопросы без ответов.

Поэтому он сдался. Пусть начальство решает, что ему делать. Это лучше, чем пытаться разрешить свои проблемы.

Хэверс машинально проверил облачные массы и осознал, что пытается предсказать погоду, когда самолет с ревом полетел на юго-запад.

Он направлялся в Рено. Это было не удивительно, потому что город в Неваде стал одним из центров власти кромвеллиан. Когда самолет снизил скорость, Хэверс заметил расползающееся убожество Слэга, чернильное пятно рядом со сверкающим драгоценным камнем Рено.

Вид трущоб ничего не пробудил в разуме Хэверса.

Однако Центр Мнемоники показался ему смутно знакомым. Он не смог понять, что именно вспомнил, но пару раз ловил себя на мысли, что это уже случалось прежде. Когда Хэверс спросил об этом, один из психологов отмахнулся отсылкой к феномену дежа вю и больше ничего не сказал.

Зачем его заставили пройти какие-то тесты, он тоже не, понял. Ученые ничего не объясняли, и через некоторое время Хэверс перестал спрашивать. С угрюмой покорностью он переходил одного прибора к другому, изображая добросовестного пациента, но не такого покорного, каким мог казаться. Внутри него начало прорастать семечко сопротивления.

Прежде чем оно дало росток, двери Центра Мнемоники закрылись за Хэверсом. Его отвели в огромное здание, возвышающееся в центре Рено, где лифт поднял его на верхний этаж.