Владыка башни

Тем вечером она подстрелила болотную курочку, ощипала ее, насадила на вертел, зажарила и съела еще до заката. Она знала, что время, проведенное с Аль-Сорной, ослабило ее. Те недели, когда она ложилась спать с туго набитым животом, сделали ее нестойкой в сопротивлении голоду. Каждый вечер она благодарила Отца за то, что он освободил ее от лжи Темного Меча, и молила простить за потакание своим слабостям.

Поев, Рива собрала в кулак отросшие волосы и поднесла к ним нож. Это стало ежевечерним ритуалом. Каждый раз ее решимость испарялась, как только лезвие касалось кудрей, кудрей гулящей девки, но она не могла заставить себя их обрезать. Рива уговаривала себя, что ей требуется маскировка. «Азраэльские женщины носят длинные волосы…» А в Кумбраэль она еще нескоро придет. И нет в этом ни капли тщеславия, и слова Алорнис о том, как красиво ее волосы переливаются на солнце, совершенно ни при чем…

«Врешь, сучка». Со вздохом она спрятала нож и завернулась в плащ. Голос священника преследовал ее и во сне: «Лживая грешница, позабывшая своего Отца…»

* * *

Через неделю впереди показались Серые горы: они синели неровной линией в туманной дали. Чем дальше на юг продвигалась Рива, тем выше становились холмы и гуще — покрывавшие их леса. Дичи было немного, ей удалось подстрелить лишь куропатку да старого зайца, слишком неповоротливого, чтобы удрать от ее стрелы. Прошло еще два дня. Еще пара часов — и она достигнет гор. Точное местонахождение Высокой Твердыни ей было неизвестно, но времена, когда кумбраэльцам запрещалось даже упоминать о крепости из-за мученической смерти Хентеса Мустора, давно миновали. Рива знала, что деревня расположена у реки на границе с Азраэлем. Священник рассказывал, что все пилигримы могли рассчитывать там на помощь и ночлег, поскольку все Сыны Истинного Меча должны хотя бы раз в жизни совершить паломничество и почтить честь достойнейшего из Отцовых слуг.

Обнаружив озерцо чистой воды под небольшим водопадом, Рива искупалась, постирала, как смогла, одежду и разложила ее сушиться, а сама устроилась на горячем камне, глядя на плывущие по небу величественные облака. Как всегда, когда ее мысли путались, она вспоминала об Аль-Сорне и его уроках, об Алорнис и ее рисунках, и даже о пьянчуге-поэте с его дурацкими песенками. Рива знала, что это неправильно, что она греховно потакает своим слабостям, и всегда потом искренне молила Отца простить ее. И все равно она каждый день упорно предавалась воспоминаниям, ожидая того мига, когда коварный голосок начнет соблазнительно нашептывать: «Еще не поздно. Возвращайся на север. Найди корабль, идущий в Пределы. Там тебя ждут…»

В этот раз Рива наказала себя упражнениями с мечом, проходя комбинацию за комбинацией, все быстрее и быстрее, пока не начало мутиться в глазах. Она едва не рухнула наземь от изнеможения. Уже в сумерках нарвала папоротника и устроилась спать, на этот раз даже не попытавшись вытащить нож и обрезать волосы, хотя теперь их действительно следовало бы подстричь, чтобы не лезли в глаза.

* * *

Ее разбудили крики. Она выхватила меч и перекатилась на четвереньки, судорожно шаря взглядом по черному лесу. «Вроде никого… Нет, погоди!» Она почувствовала запах дыма прежде, чем увидела желтый отблеск большого костра между деревьями. Крик повторился — пронзительный, истошный… Кричала женщина.

«Разбойники, — подумала Рива, поднимаясь на ноги. — Не моя забота». Еще крики, бессвязное, умоляющее бормотание, внезапно захлебнувшееся тишиной.

Рива вспомнила разбойников, убитых ею в Рэнсмилле: некрофила Келлу и других. Они ни разу с тех пор не беспокоили ее во сне.

Вложила меч в ножны, чтобы ее не выдал блеск металла, закинула колчан на плечо, подхватила лук и осторожно двинулась вперед, как учил Аль-Сорна, когда они вместе охотились: ступня едва-едва отрывается от земли, шаги короткие, а тело наклонено как можно ниже. Мерцающий столб огня вырос, пламя взвивалось высоко над кострищем, разложенным в центре поляны, вокруг двигались темные силуэты, а над всем этим разносился полный свирепости голос.

В тридцати шагах Рива опустилась на землю и поползла, сжимая в левой руке лук: тетива елозила по ее плечу. Через несколько мгновений она увидела картину, заставившую ее застыть. Грузный человек стоял спиной к огню, всматриваясь в темноту. За его спиной виднелся меч, а в руках он сжимал заряженный арбалет. Часовой. Никакие разбойники не бывают так добротно вооружены.

Медленно и осторожно Рива подкралась поближе, тщательно ощупывая землю перед собой и убирая с пути веточки или сухие листья, которые могли бы ее выдать. Часовой пока ничего не замечал. Она видела, что мужчина одет в черный плащ. «Четвертый орден».

Голос теперь слышался яснее, показался и сам кричавший: худой человек с землистым цветом лица, также одетый в черное. Бурно жестикулируя, он обращался к кому-то, находящемуся справа от него: