Читаем Владимир Набоков, отец Владимира Набокова полностью

С прочим же спортом все еще проще. В. Д. Набоков рос в то время, когда проживающие в Санкт-Петербурге подданные Великобритании в массовом порядке основывали общества любителей различных видов физической активности, что героем нашей книги как настоящим англофилом не могло быть оставлено без внимания. В его детстве ни о каком футболе или теннисе (тогда он назывался лаун-теннис) речи идти не могло, однако потом, когда он уже сам был преподавателем, некоторые спортивные дисциплины были им покорены – в частности, бокс, гимнастика и фехтование. В. Д. Набоков считал, что спорт укрепляет и дополняет интеллектуальные занятия, и вместе с женой всячески приучал к нему своих детей. Да и предложение Елене в 1897 году он сделал во время велосипедной прогулки (а говорят, они и познакомились, когда случайно встретились во время похожего проведения досуга) – вот и совершенно практическая польза от физических упражнений!

Как мы можем заключить из некоторых воспоминаний, с практикой других видов спорта, помимо шахмат, у его сына все было получше: он и в футбол играл в Тенишевском училище в Санкт-Петербурге, а потом в команде кембриджского Тринити-колледжа и в Берлине до 1932 года (везде на позиции вратаря – самой эгоистичной, самой ответственной и самой одинокой во всем футболе, идеально подходящей как в целом любому писателю, так и самому Набокову), и участвовал в боксерских соревнованиях в том же Кембридже. Позднее он даже несколько раз дрался, демонстрируя приемы английского бокса, в том числе защищая честь своей жены, к которой однажды пристал с неприличными предложениями какой-то тип в баре на берегу Балтийского моря. Ну а главное – В. В. Набоков в Берлине зарабатывал как преподаватель спортивных дисциплин: бокса и тенниса. С пониманием бокса, рискну предположить, у Набокова все было немного лучше, по крайней мере драка на кулаках между Мартыном Эдельвейсом и Дарвином из романтического романа «Подвиг», очевидно, написана человеком, который смотрел поединки и был в курсе дела. Хотя с описанием бокса, к примеру, у Джека Лондона набоковские пассажи не сравнить.

Теннис В. В. Набоков знал еще лучше: оба, отец и сын, играли в теннис еще в благополучные времена, в Выре, где были оборудованы даже теннисные корты (смотрители музея в Рождествено рассказывают, что для их строительства были не только приглашены рабочие из Пруссии, но и даже дерн оттуда привозили, да и вообще, даже у императора корта не было, а у Набоковых их было целых два). На фотографиях тех лет нет-нет да и промелькнет теннисная ракетка у кого-то в руках, а ВДН, по рассказам сына в «Других берегах», обладал «сильной прямой подачей в классическом стиле английских игроков того времени». Позднее, на первом этапе эмиграции, в Лондоне, оба Владимира следили за матчами Уимблдона в 1919-м или 1920 году, о чем вспоминал Набоков-писатель, на сей раз указывая предельно конкретные подробности матчей тех лет. Переехав в США, Набоков не забросил теннис, но в силу физических особенностей – он изрядно располнел – не стремился к победе над соперником, а просто наслаждался игрой.

Разумеется, футбол и теннис тоже упоминаются в его текстах, есть даже стихотворения, которые так и называются: Football и Lawn-tennis. Но наиболее трогательный фрагмент, когда В. В. Набоков обращается к спортивным реалиям, – лекции о «Дон Кихоте». Резюмируя поединки хитроумного идальго, Набоков писал: «Итак, финальный счет 20:20, или – если придерживаться теннисного счета – 6:3, 3:6, 6:4, 5:7. Но пятый сет так и не будет сыгран; матч прерывает Смерть».

Матч находившегося в прекрасной физической и интеллектуальной форме Владимира Дмитриевича тоже прервала смерть (или Смерть – по выражению Набокова-младшего). Но многие свои привычки, пристрастия и взгляды он успел передать детям, и Владимир не только перенял их, но и сделал неотъемлемой частью своей жизни и своих книг. Если же попытаться описать их отношения одной фразой, лучше самого В. В. Набокова не скажешь: в романе «Память, говори» он говорил о «нежной дружбе» и «совершенном согласии».

И еще: «…в отношении моем к отцу было много разных оттенков, – безоговорочная, как бы беспредметная, гордость, и нежная снисходительность, и тонкий учет мельчайших личных его особенностей, и обтекающее душу чувство, что вот, независимо от его занятий (пишет ли он передовицу-звезду для “Речи”, работает ли по своей специальности криминалиста, выступает ли как политический оратор, участвует ли в своих бесконечных собраниях), мы с ним всегда в заговоре, и посреди любого из этих внешне чуждых мне занятий он может мне подать – да и подавал – тайный знак своей принадлежности к богатейшему “детскому” миру, где я с ним связан был тем же таинственным ровесничеством, каким тогда был связан с матерью или как сегодня связан с сыном».

Важно даже не то, что В. В. Набоков так красиво сказал. Важно, что он так чувствовал.

<p>ЧАСТЬ IV</p><p>Тегель</p><p>Глава пятнадцатая</p><p>Убийство в берлинской филармонии</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии