Владимир Набоков, отец Владимира Набокова

В истории русской классической литературы золотого века среди наиболее значимых фигур едва ли сыщешь столь же тесную связь между отцом и сыном. Профессор Корнеллского университета Гавриэль Шапиро в своей подробнейшей книге The tender friendship and charm of perfect accord («Нежная дружба и обаяние совершенного согласия»; название взято из 9-й главы автобиографического романа «Память, говори»)[74], посвященной отношениям отца и сына, выделяет две категории отцовских ролей: отчуждение, граничащее с враждебностью (таковы случаи Пушкина, Достоевского, Блока, Мандельштама) и фактическое отсутствие (Лермонтов, Тургенев, Толстой, Чехов), которое не следует путать со слишком ранним уходом из жизни, хотя иногда эти факторы и сочетаются.

«Быть может, можно разделить мужские характеры на две категории: одну составят те, которые слагались под влиянием сыновней любви, другую – те, которыми управляла жажда освобождения, тайная, несознаваемая жажда…» – писал Юрий Олеша в 1938 году в эссе «Я смотрю в прошлое»[75], тот самый Олеша, который в этом тексте открыто признавался в недостатке отцовского внимания (его отец все свободное время тратил на картежничество, а сразу после революции уехал на историческую родину – в Польшу).

Конечно, нельзя всех мерить одним мерилом, и были и другие примеры (особенно если брать мировую литературу), обратные, однако повторим ключевую мысль: ни один из сколь-либо известных писателей не испытывал такого основательного, длительного влияния отца, как Владимир Набоков, и даже спустя десятки лет В. В. Набоков иногда ассоциировал себя с отцом – так, в одном из интервью он сказал: «Мой отец был старомодным либералом, и я не возражаю, когда и меня называют старомодным либералом» (и это только один из примеров). Набоков твердо понимал, что многое в нем исходило от отца, корнями уходит именно в его личность и в его действия. По мнению Брайана Бойда, главное, что писатель Набоков взял от отца, было стремление к культурному развитию и максимальной эволюции, ибо культура в свою очередь ведет человека к гуманизму, ну а искусство в этом процессе играет в целом основополагающую роль.

Влияние отца прослеживается в самых неожиданных (хотя, если задуматься, во вполне логичных) сферах, например в отношении к преступности. Правда, Владимир Дмитриевич высказывался на эти темы в публицистике, а его сын – чаще всего в прозе. Но едва ли Набоков-писатель выражал не свои мнения по этим вопросам. Они оба считали преступление как действие вырождением личности того, кто его совершает, выявляет банальность и недостаток его ума (и даже воображения – по мнению В. В. Набокова, хотя с этим можно поспорить).

Еще – Набоков-сын неоднократно напрямую или завуалированно обращался к одному из текстов, написанных его отцом. Речь идет о книге «Тюремные досуги», в которой, как мы помним, Владимир Дмитриевич описал свой опыт трехмесячного тюремного заключения из-за участия в Выборгском воззвании. Помимо описания своих переживаний, Набоков-старший в книге делится своими размышлениями о российской пенитенциарной системе, в частности, ВДН был убежден, что тюрьма не создает благоприятных условий для исправления осужденного, а превращается в место глубоких страданий заключенного. Владимир Набоков – младший не только высоко ценил этот труд отца и рекомендовал его как один из источников, откуда можно что-то узнать о его жизни, но и намекнул на него в романе «Дар», где в четвертой главе написал прямым текстом: «Ну, вытянул бы разок ремнем, ну, послал бы к чертовой матери; или хотя бы: вывел со всеми грехами, воплями, рысканием, несметными изменами в одном из тех романов, писанием которых он заполнял свой тюремный досуг».

Ну и не будем забывать о «Приглашении на казнь» (1935–1936), великой набоковской антиутопии, главный герой которой, учитель Цинциннат Ц., сидит в тюрьме, ожидая смертной казни, а кара его настигла из-за того, что он непохож на других. Говорить, что в этом случае писатель держал в уме судьбу отца, можно лишь с большой натяжкой, поэтому сделаем чуть более общий вывод: проблема людей, отправляемых под суд просто за мнение, с которым власти предержащие не собираются соглашаться, явно интересовала Набокова в том числе в связи с семейной историей.

Было и кое-что еще. К примеру, Набоков явно оглядывался на тюремные заметки отца, когда описывал распорядок дня Цинцинната, а некоторые предметы и нюансы быта были фактически взяты из «Тюремных досугов» (например, право пользования своим постельным бельем). Определенные интонации Владимира Дмитриевича можно услышать и в речах Цинцинната, но это дело субъективное (можно и не услышать).