Читаем Владимир Набоков, отец Владимира Набокова полностью

Редакционная политика «Руля», которую вырабатывала троица издателей, но главным образом, конечно, Набоков, по своей направленности сильно отличалась от уже нами упомянутой тактики сотрудничества с большевиками, которой придерживался Павел Милюков, издававший в Париже свою газету – «Последние новости». «Руль», усилиями прежде всего Набокова, вел постоянную полемику с Милюковым, однако отношения между берлинцами и их бывшим предводителем в итоге стали совершенно нормальными, «рабочими», вопреки различиям в позициях. Ну а письма Набокова, которые он писал Милюкову (хранятся в американском набоковском архиве и недавно впервые опубликованы в России), это только подтверждают: в них ВДН что-то рассказывает Милюкову, напоминает, что ждет от него статей, и советуется с ним. В том числе они обсуждали кандидатуру лондонского корреспондента «Руля»: Набоков говорил, что на брата Константина не рассчитывает, потому что тот не журналист и не обладает должными навыками, публицист Исаак Шкловский вряд ли будет работать «на местах», ограничиваясь заметками из своего кабинета, а значит, «остается Ариадна» – Тыркова-Вильямс.

Помимо разнообразия русскоязычной периодики, в Берлине и Германии в целом расплодилось огромное количество эмигрантских организаций. Перечислим некоторые: Общество помощи русским гражданам (ее председателем избрали Набокова), Союз русских журналистов и писателей (ВДН – член правления), Русский парламентский комитет (соорганизатор), Русская академическая группа (просто участник), Комиссия объединенных русских общественных и благотворительных организаций (председатель)… И это далеко не все, ведь были еще и международные организации, куда Набокова также избирали, – например, в июне 1921 года ВДН участвовал в Париже в съезде Русского национального объединения, на котором был избран товарищем председателя Национального комитета.

Серьезную работу во всех этих организациях, совмещаемую с основным занятием, то есть изданием ежедневной газеты (а еще семейными делами, досугом и прочим), невозможно представить даже сейчас, при всех возможных технологиях и способах перемещения в пространстве. Едва ли мы ошибемся, предположив, что Набокова нередко приглашали как почетного члена, председателя, соучредителя, ничего от него не требуя, кроме его имени.

В начале сентября 1921 года семейство Набоковых переехало из зеленого Груневальда (название с немецкого как раз и переводится: «Зеленый лес») в более оживленный район Вильмерсдорф, на Саксонскую улицу (Sächsische Str.), дом 67. Сейчас дом по этому адресу существует, но это уже совсем другое здание, да и нумерация поменялась: раньше 67-й дом располагался в другой части улицы.

Об уровне публичности Набоковых говорит тот факт, что короткое объявление о переезде – с новым адресом и номером телефона! – было опубликовано в «Руле» (выпуск от 6 сентября, пятая полоса). Этот шаг можно считать чем угодно, но не приданием себе излишней важности: Набоков, как один из безусловных лидеров русской эмиграции, подавал другим пример открытости и демократизма, и нет сведений, что публикация адреса нанесла ему или другим членам семьи какой-либо ущерб.

Квартиру Набоковы сняли огромную, которую себе позволить не могли, поэтому тут же нашли себе жильца, какого-то незаметного англичанина, занявшего две комнаты из шести. Владимир-младший и Сергей продолжали учиться в Англии, изредка наезжая в Берлин. Лена, Оля и Кирилл ходили в русскую школу, которую организовали энтузиасты-эмигранты (хотя старшей Ольге уже было 18). Елена Ивановна, как пишет Бойд, скучала по Лондону, но, конечно, у нее были и другие занятия в Берлине: среди прочего она занималась организацией фонда помощи голодающим в России.

Их дом, как и в Санкт-Петербурге, вновь стал центром культурной и общественной жизни. У Набоковых проводились вечера, они принимали гостей, среди которых были все знаменитости, оказывавшиеся в Берлине, включая Алексея Толстого (пока он еще сам не переехал в немецкую столицу), Сашу Черного, Константина Станиславского, Ольгу Книппер-Чехову и прочих звезд МХТ/МХАТ, а также видных политиков и ученых.

Николай (Николас) Набоков, композитор, племянник ВДН, ровесник своей двоюродной сестры Ольги, в своих мемуарах «Багаж» делает настолько точное и сравнительно компактное наблюдение о своих дяде, тете, кузинах и кузенах, что этот пассаж стоит привести полностью:

«У дяди Владимира в осанке, в манере говорить, во всем облике было что-то аристократическое; подобно другим либеральным русским дворянам своего времени, он был человеком светским, ироничным, слегка высокомерным, космополитом. Однако en famille[72] он становился веселым, забавным, неистощимым выдумщиком и рассказчиком.

Тетя Леля была совсем иной. Нервная, робкая, очень умная, она казалась сложнее и тоньше своего мужа. Непросто было завоевать ее дружбу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии