Владимир Мономах

В ужас приходили бояре и дворяне, зачастую и ведать не ведавшие, где она находится, эта самая Европа, в которой всегда неспокойно. Хмурились мужчины, утирали слезы женщины…

Мягонько русское сердце, с болью оно воспринимает чужую беду. И пошли по Руси слезы и причитания – за чужое горе горькое.

– Несчастные дети, несчастные матери!.. – вопили женщины. – Дьявол! Сам Дьявол спустил с цепи своего кровавого пса!..

– То предрекали! – грозно возвещали священники, не обретшие собственных церквей. – Предрекали святые провидцы и святые пророчицы!

Шумели мужчины. Женщины царапали себе щеки, бились в истерике.

– Дети…

– Норманны!..

– Дети! Безвинные дети!..

Великий князь Киевский Всеволод принимал в великокняжеском дворце всех странствующих монахов и иных беглецов из Европы. Принимал в обязательном порядке. Ему не нужен был переводчик, так как он свободно владел шестью языками, обучив им и сына Владимира, и Владимир постоянно присутствовал при его беседах с европейскими беглецами.

– Норманны – это варяги, батюшка?

– Нет. Норманны – из Норвегии, их еще викингами зовут. А варяги – из Швеции. Норманны грабят европейские страны, а наши варяги – речные разбойники. Но речных пиратов больше нет. Ты не застал их, сын. Они ушли, разграбив наши приднепровские княжества.

– Куда ушли, батюшка?

– В Средиземное море, в Византию. А уж куда потом подевались, про то не ведаю. – И, помолчав, великий князь добавил: – А может, то даны ушли в Средиземное море, а не шведы, сын.

– Значит, из-за них смоленские дворяне попросили отсрочки, – задумчиво сказал Смоленский князь. – Значит, поступили честно: шведов не хотят пропускать на Киевскую Русь.

– Какой отсрочки, сын?

Сын помолчал немного, подумал. Сказал убежденно:

– Дворянскую честь не запятнали…

2

Купцы, странствующие монахи, вдовы и дети-сироты, беглецы из европейских стран, всё шли и шли, всё тянулись к Киеву, к гостеприимному великому князю Киевскому Всеволоду. После европейских потрясений здесь можно было отдохнуть, узнать новости, а то и просто отсидеться в спокойной стране.

Но и в Киеве всё чаще и тревожнее говорили об отчаянном конунге викингов, возложившем на себя герцогскую корону под именем Вильгельма.

– Нахально, самостоятельно…

– Я бы сказал: самостоятельно и нахально…

– Слухи шли, что законно. Кто-то из князей церкви благословил…

– Силой заставили…

– Золотом награбленным купил…

Беглецы часто говорили все сразу, вразнобой, перебивая друг друга. Но великий князь Киевский слушал их терпеливо.

– Куда он дальше-то?

– Может, и на восток…

– Ну, это вряд ли, – великий князь усмехнулся. – У нас снега да вьюги – не французские вина в тепле, ласке да уюте. Затопчется.

И – как в воду глядел.

3

Без особых трудов ворвавшись в Северную Францию, Вильгельм в полной растерянности так и застрял в ней, потому что рыцари-крестоносцы вернулись раньше предполагаемого срока. Не решился Вильгельм со своим случайным сбродом идти на юг, навстречу хорошо вооруженным и обладающим навыками боя рыцарям, и по-прежнему сидел в Нормандии, утратив цель, но все еще на что-то надеясь. То ли на то, что рыцари сами уйдут, то ли на то, что сам при нужде успеет унести ноги.

Словом, затоптался, как то и предполагал великий князь Киевский.

А не видя поживы, его ватага начала помаленьку расползаться. Отряды таяли с каждым днем, и конунг ничего уже не мог с этим поделать.

Оставалось одно: устремиться в Англию.

И, спасая свою на глазах исчезающую армию, конунг Вильгельм повелел готовиться к вторжению в не тронутую грабежами и насилиями Англию. Он силой забрал весь флот, какой только мог сыскать поблизости, посадил на него берсерков и приказал им завоевать восточное английское побережье.

– Там ждут вас богатство, безнаказанность, женщины и добыча!..

Теперь и об этом с ужасом рассказывали многочисленные беглецы из Европы – монахи, бродяги, люди, которым надоело сидеть на месте в ожидании чего-то необыкновенного: то ли всеобщей гибели, то ли нового пришествия Иисуса Христа.

– Селенья жгут!..

– Города разрушают!..

– Детей продают в рабство!..

– И женщин!..

– В турецкие гаремы!

– Селища сжигают дотла!..

И опять каждый рассказывал о своем, не слушая, а то и перебивая соседа, такого же бедолагу-беглеца. Но великий князь понимал, что его гостями правит пережитый ужас.

Переполненная слухами, один страшнее другого, Европа уж и не надеялась на собственные силы. Оставалась одна надежда: на собственные ноги. И вся эта перепуганная и многообразная людская масса оседала при дворе гостеприимного великого князя Киевского Всеволода. Здесь бурлили страсти, вспенившиеся на дрожжах общеевропейского горя, страха и ненависти.

– У короля Англии Харальда малая армия, да и та раздроблена на две части. Он не может снять войска с севера, где даны грабят его города и села, продавая женщин и детей в рабство.

– Это сам Дьявол!..

– Дьявол пришел!..

Владимир и теперь старался присутствовать на отцовских встречах с купцами, монахами, священниками да и со всеми ужаснувшимися, а уж тем паче наблюдательными беглецами из Европы. Тем более из прибрежных стран Европейского Запада.