Визариум. Проникновение миров

Володька – одноклассник – ходил каким-то там помощником капитана на торговом судне и всегда привозил из плавания кучу заграничного шматья, аппаратуры и прочих сувениров. А надо сказать, что увлечение книгами приучило жить скромного младшего инженера не то чтобы на широкую ногу, но ни в чём себе не отказывая. И тыщонка на сберкнижке заначена – вот и время пустить её в дело.

Дрожащим пальцем интеллигент набрал номер Володиного телефона. На счастье, одноклассник отозвался.

– Слышь, друг, – как можно небрежнее произнёс Стёпа, – как там у тебя с этим… ну, понимаешь…

– Ну, понимаю, – усталым баритоном отозвался Володя.

– Я бы прикупил… так, на тыщонку. Джинсы, агрегатов музыкальных… по разумной цене.

– Ага. Щаз, – обрадовал друг детства. Уже ковырнадцатый в очереди. Всё вымели дочиста. А ты мне про цены.

– Так, а когда позвонить?

– Через полгода. Уходим через месяц, идём в Рио, потом в Гонолулу… короче, по морям, по волнам. Тебе, как старому корешу, может, без очереди и подкину, только за цены разговору не будет. Сколько скажу, столько скажу.

Степан поступил как настоящий советский интеллигент. С горя напился, а поутру, поправив здоровье бутылкой «Рижского», попёрся в НИИ СРИ. Невзирая на воскресный день. Как-то он этот факт упустил из виду.

От крыльца НИИ, обдав Степана вихрем воздуха, стартовала машина «скорой». Впрочем, без «мигалки» и сирены.

«Я ему, гаду, покажу! – распалял себя Стёпа, вздымаясь по винтовой лестнице. – Я его, гада…» Впрочем, что именно «ему» и «его» на ум так и не шло.

Михаил Афанасьич встретил гостя неизменно-вежливой улыбкой и всезнающим взглядом. Только был сегодня в этом взгляде некий лукавый прищур.

– Что ж в неурочное время, дорогой Степан? Интеллектуальный голод?

Стёпа решительно двинул к себе стул и решительно на него взгромоздился. После чего решимость куда-то улетучилась. Осталась пустота. Звенящая, как одинокий комар в тёмной комнате.

– А у нас хорошие новости, Степан! – с несвойственной ему живостью принялся рассказывать вдруг учёный. – Мы расширяемся. Открыли в городе ещё три филиала. Отбою нет от желающих – не справляемся! Там, – Михаил Афанасьевич значительно указал на потолок, – эксперимент признали успешным. Вот, извольте полюбопытствовать, передовую технологию внедрили: WC-books.

Последнее было сказано с иноземным акцентом, отчего Степан встрепенулся и переспросил:

– Виси – чего?

– Да гляньте! – Михаил Афанасьевич пробежался по клавиатуре, вскочил, выхватил из «гроба» распечатку.

Распечатка была особая: клееная толстая брошюра без обложки. На бархатной жёлтой бумаге ярко-синими буквами оттиснуто: «Виктор Астафьев. Прокляты и убиты». И у «корешка» – чёткий пунктир перфорации.

– WC – от английского «вотерклозет», туалет, простите. Туалетная книга. Очень удобно и практично. Ставите книгу в кабинке, идёте по естественной надобности, отрываете страничку. – Михаил Афанасьевич ловко оторвал первый лист по перфорации, читаете, утилизируете… э-э… по назначению. Бумага, извольте видеть, с отдушкой, краска не содержит свинца и вредных примесей. Впрочем, об этом я вам, кажется, ещё при знакомстве сообщал. Огромная экономия народному хозяйству и конец дефицита туалетной бумаги! Да и пункты приёма макулатуры уже не справляются, невзирая на принятые изменения…

– Что?! – сипло выдохнул Степан. – Хотите, чтобы я… чтобы этим? Да будьте вы прокляты!

Он ринулся вон под равнодушное и негромкое:

– Мы давно прокляты, дорогой мой человечек…

Дома Степан долго созерцал крепостной вал распечаток, выстроившийся у батареи до уровня подоконника.

«Гадость… гадость… Что там он толковал про макулатуру? Прочь всё это из дому! Завтра же!»

Наутро он вызвал такси и, забив до отказа багажник и заднее сиденье «Волги», отправился в ближайший пункт приёма макулатуры. Вопреки ожиданиям, водитель не возмущался и не задавал вопросов. «Не впервой», – дошло до интеллигента.

На пункте творился ад кромешный. Очередь змеилась по всему двору и выплёскивалась на бульвар. Степану выдали здоровенную тачку, куда он с трудом разместил распечатки. Отстоял часа три. В очереди обсуждали странное: хватит ли талонов на икру и импортный кофе. Наконец, выгрузил ненавистную бумагу на весы.

– Пятьдесят семь кило, – равнодушно сообщила приёмщица. – Остались талоны на сервелат, балык и майонез. Что берём?

– А… книги?

Приёмщица глянула жалостливо.

– Попервой, что ль? Книги эвона когда отменили. Выходит тебе один балык или три сервелата или десять банок майонезу. Давай, вон, за тобой ещё скока.

– Балык давайте, – зло процедил Степан.

Приёмщица ловко откроила ножницами от бумажной простыни квадратик.

– Небось, и где отоварить не знаешь? На, вот, список, где отделы.

Степан совершенно бездумно принял квадратик с надписью «балык 1 шт.» и бумажку со списком гастрономов.

Ещё месяц интеллигент занимался важными делами. Он пил горькую и покупал книги. Настоящие, бумажные. Книги теперь в продаже наличествовали любые. Тысяча со сберкнижки неумолимо таяла. О том, что будет, когда деньги кончатся, он не думал. Что-нибудь да будет.