Визариум. Проникновение миров

Самая маленькая и самая бойкая, хозяйка фонарика, нервно хихикнула:

– Тогда уж лучше кошку.

– Девчонки, а может ну его, этот квест? Родоки узнают, трындец нам всем будет.

– Ну уж нет! Договорились, надо делать. Оставим записку, затэгаемся и бегом обратно. А завтра поржём, как это дурачьё будет голову ломать.

Стараясь не касаться руками склизких вонючих тряпок, Соня засунула свёрнутую бумажку как можно глубже, выдохнула и достала смартфон.

– Маш, давай ползи ближе, селфяшку и домой.

Они обнялись и скорчили жуткие рожи. А в следующую секунду раздался тройной визг, переходящий в ультразвук. На верху кучи возникла огромная, неестественно толстая крыса. Она стояла на задних лапах и с интересом сверкала глазами. Девочки визжали, пока хватало дыхания, и всё это время крыса спокойно их разглядывала. Потом спустилась к остолбеневшим детям, на секунду задумалась и вдруг быстро вскарабкалась по джинсам до кармана куртки Сони, забралась туда, вытащила ореховый батончик и неспешно спустилась на пол.

– Мамочки-мамочки-мамочки, – в два голоса тихонечко причитали подружки, пока Соня, ни жива ни мертва, косила глазами на крысу. Воровка и не думала убегать. Устроившись в трепыхающемся круге голубого света, она разодрала обёртку и тут же принялась за трапезу. Вдруг крыса, не выпуская батончика из лап, подняла голову и посмотрела на девочек.

– Она что, улыбается? – с придыханием прошептала Ира.

– Мута-а-а-ант!

Повторный визг улетел вместе с девочками к выходу. В полной тишине и темноте подвала остался только звук разгрызаемого арахиса.

Живое и реальное

«И что я должна из этого всего понять? Тут все ненастоящие?»

Алёне пришлось долго тереть глаза, как после крепкого сна. Она всё не могла вернуться мыслями к тихому пруду, в голове смешались истории и пейзажи. Цыганка сидела рядом, молча курила её сигареты и улыбалась одними глазами.

Мимо них по мощёной дорожке размеренно цокала каблуками молодая красивая женщина в роскошном тонком пальто. Она катила коляску, которая стоила, наверное, как подержанный автомобиль. Серьёзный синеглазый малыш болтал ножками и внимательно смотрел на цыганку. Вдруг он бросил под ноги Алёне свою игрушку – ярко-красный пластмассовый грузовик. Алёна наклонилась за машинкой и застыла, услышав голос молодой мамы:

– Макарушка, зайчик, не бросай игрушки на землю, она ведь грязная!

Красавица благодарно улыбнулась Алёне, взяла грузовичок, вытерла его салфеткой и вручила ребёнку.

Алёна повернулась к цыганке, та едва заметно кивнула. Вернув машинку и улыбнувшись маленькому Макару, Алёна молча взяла протянутую цыганкой зажжённую сигарету.

– Это не совпадение, так? – спросила она, непрерывно затягиваясь и провожая глазами коляску.

– Так. Смотри вон туда. – Цыганка протянула унизанную кольцами руку и указала на пышную растительную арку за прудом. – Там открыта выставка бонсай. Если не поленишься и пройдёшься, сможешь полюбоваться самой известной коллекцией Кимуры-сан, признанного мастера бонсай. И старика-садовника увидишь, и его ученика, и прекраснейшую на свете азалию. Она невероятно, фантастически хороша…

– А где же тогда…

– Остальные? Сейчас подойдут, подожди.

И действительно, вскоре Алёна увидела трогательную картину: кудрявая девочка с кукольным лицом и огромными карими глазами вела на розовой шлейке большую белую кошку. Кошка Амалия гордо вышагивала и, казалось, наслаждалась впечатлением, которое производит на обомлевшего старого пуделя у соседней скамейки.

Вдруг пудель отвлёкся от удивительной кошки и с лаем кинулся к чугунной урне. На кованой ручке сидела толстая серая крыса и совершенно бесцеремонно вытаскивала из мусора огрызок сэндвича. Когда пудель встал на задние лапы и почти схватил нахалку, та вдруг отбросила добычу и с мерзким воинственным писком вцепилась в пуделиную морду. Ошалевший и временно ослепший пёс с визгом кинулся к хозяевам, а крыса спокойно взяла еду и, даже не ускоряясь, скрылась в кустах.

Алёна, наконец, обрела дар речи.

– И что я должна из этого всего понять? Тут все ненастоящие?

– Почему же? – Цыганка засмеялась, снова показывая богатые золотые зубы. – Всё вокруг живое и реальное. И ты, и та художница, и старички с бедняжкой пуделем, который теперь долго не будет от них отходить…

– Скажите, а они, кто умер, но не умер насовсем, помнят, что было в прошлой жизни?

– Сначала, как только они возвращаются в новом теле, помнят всё, но крайне быстро вживаются в новую роль. Впрочем, и Вадим Викторович, и Лола будут иногда вспоминать и злиться на несправедливое наказание. А счастливые перевоплощения полностью стирают память. Хотя в отношении Амалии я не уверена. Мощный интеллект, безусловная любовь, может помнить многое. Про Дашу твою тоже не смогу сказать ничего определённого. Она, кстати, здесь…

– Где?! – Алёна вскочила. – Где она?!

Потом шёпотом добавила:

– Кто она теперь?

– Правильный вопрос. Это тебе решать. Насколько ты можешь почувствовать свою подругу. И да, Раджив с ней.