Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

Как пишет Майкл Маклюр в своих прекрасных редакционных примечаниях к "Руководству по политической экономии" Вильфредо Парето, Парето "родился в Париже в судьбоносном 1848 году от итальянского патриота, который, предположительно, впитал и привил своему сыну проницательный конкретизм Кавура и религиозное чувство долга Мадзини". Таким образом, в бурные дни революции 1848 года и сразу после нее в непосредственной географической (хотя и не иной) близости жили три мыслителя: Алексис де Токвиль, которому тогда было сорок три года и который в 1849 году ненадолго стал министром иностранных дел Франции; Карл Маркс, которому тогда было тридцать лет, редактировавший и писавший для "Рейнской газеты" и которого вскоре должны были выслать из Франции; и Вильфредо Парето, родившийся в самый разгар революции. Родители Парето были зажиточными (его отец был маркизом), и на протяжении всей своей жизни Парето жил в очень комфортных условиях (хотя и несколько необычных в последние годы жизни, когда он делил свою виллу с десятками кошек). Регионы, в которых он провел свою жизнь (Швейцария, Северная Италия и Южная Франция), составляли в то время, вероятно, самую богатую часть Европы.

Парето, как и многие другие интеллектуалы до и после него, прошел интеллектуальный путь от тяги к либеральным идеям демократии и свободной торговли до отказа от них и принятия вместо них сурового реализма, часто граничащего с мизантропией, женоненавистничеством и ксенофобией. Его изнуренный взгляд на мир, управляемый в основном силой, приблизил его мышление к фашистскому торжеству насилия. За несколько месяцев до смерти Муссолини назначил его - мы не обращаем внимания на то, как мало он хотел получить эту должность, - сенатором Королевства Италия. Как и Маркс, он был похоронен на небольшой церемонии, на которой присутствовали немногие.

Хотя утверждение Парето Фашистской партией было в значительной степени выдумкой - попыткой кооптировать репутацию известного социального ученого в своих интересах (особенно после его смерти, когда он уже не мог им противоречить), - некоторые аспекты мировоззрения Парето имели более чем косвенное отношение к фашистской идеологии. Но он не был расистом. Он не считал, что какая-либо раса или цивилизация превосходит другую.

Если говорить о его отношении к социализму, то в юности оно началось с вроде бы положительного взгляда, а затем перешло в непримиримую оппозицию. Эта оппозиция была столь же своеобразной, как и Парето. Он считал, что классовая борьба довольно точно подводит итог истории современного мира:

Классовая борьба, на которую специально обратил внимание Маркс, - это реальный фактор, признаки которого можно найти на каждой странице истории. Но эта борьба не ограничивается двумя классами: пролетариатом и капиталистом; она происходит между бесконечным числом групп с различными интересами, и прежде всего между элитами, борющимися за власть.

 

Он также высоко оценил исторический материализм Маркса:

Теория исторического материализма, экономической интерпретации истории, стала заметным научным достижением в социальной теории, поскольку она служит для выяснения условного характера некоторых явлений, таких как мораль и религия, которым многие авторитеты приписывали ... абсолютный характер".

Парето считал, что социализм, скорее всего, победит, но не потому, что он по своей сути хорош, экономически эффективен или желателен. Скорее, он считал наоборот: социализм, скорее всего, победит, потому что завоюет верность класса борцов, готовых разрушить буржуазный порядок и готовых пожертвовать собой так, как это делали первые христиане:

Если бы "буржуа" были воодушевлены тем же духом самоотречения и самопожертвования ради своего класса, что и социалисты ради своего, социализм был бы далеко не таким грозным, каким он является на самом деле. Присутствие в его рядах [среди социалистов] новой элиты подтверждается именно теми моральными качествами, которые демонстрируют его адепты и которые позволили им выйти победителями из горького испытания многочисленных преследований".

Не случайно Жорж Сорель был единственным писателем-социалистом, которого Парето уважал, с которым поддерживал дружескую переписку и которого, даже в случае разногласий, не засыпал оскорблениями и ехидными замечаниями, как, в другом контексте, он делал это с Эджуортом и Маршаллом.