Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

В-третьих, Смит, Рикардо и Маркс принимают как само собой разумеющуюся упрощенную модель классовых доходов, согласно которой "каждый" представитель высшего класса имеет более высокий доход, чем тот, кто принадлежит к низшему классу. Это означает, говоря современным методологическим языком, что доходы разных классов не пересекаются. Очевидно, что это упрощение: в социальных таблицах, как и в реальности, есть рабочие и самозанятые (включая, например, самозанятых купцов) с доходами выше, чем доходы некоторых капиталистов. Тем не менее использовать это упрощение было разумно, потому что в большинстве случаев оно соответствовало действительности: доходы разных классов редко пересекались, а доход человека часто состоял исключительно из одного вида дохода, независимо от того, поступал ли он от капитала, труда или земли. (Вспомните, например, романы Джейн Остин, где богатые люди, населяющие все ее книги, получают доход исключительно от владения землей или капиталом, а бедные, которых редко можно увидеть, зависят исключительно от своего труда.) Немногие помещики были также промышленными капиталистами, и, вероятно, еще меньше промышленных капиталистов работали по найму. Существовало двойное расслоение: между классами, которые были иерархически упорядочены, и между различными видами доходов, которые редко смешивались в рамках одного человека.

Это упрощение было особенно справедливо для рабочих и крестьян, которые вряд ли жили лучше, чем купцы, и уж тем более вряд ли жили лучше, чем капиталисты. В отличие от них, доходы лавочников и торговцев варьируются в широком диапазоне: в социальной таблице Масси самые богатые купцы входят в верхний один процент, в то время как бедные купцы находятся примерно на среднем уровне распределения доходов.

В стратифицированных обществах функциональное распределение напрямую переходит в межличностное. Вероятно, это главная причина, по которой никто из этих авторов не рассматривает межличностное распределение как отдельную тему. Поразительно, как редко Смит, Рикардо и Маркс упоминают неравенство в современном понимании этого термина. Как мы увидим позже, этот термин практически не встречается у Маркса, хотя Маркс (очевидно) критиковал капитализм и был обеспокоен - или скорее рад, поскольку он предвещал конец капитализма - тем, что он в некоторых работах считал растущей неравенством рабочего класса. Выделение неравенства между людьми должно было показаться автору "Капитала" излишним, учитывая, что классовое расслоение так явно подразумевает различные уровни доходов. То же самое было верно и для Рикардо.

Что такое процветающее общество?

Книга "Богатство народов" была опубликована всего через тринадцать лет после "Деревенской философии" Мирабо и Кеснея, но она представляет нам совершенно иную картину экономики и, в некоторой степени, мира. В отличие от книги Кеснея, где центральное место занимает сельское хозяйство, здесь это место занимает промышленность. От "Philosophie rurale", где представлены типичные классы сельскохозяйственного общества, основанные на юридически определенных поместьях, мы переходим к смитовским рабочим, капиталистам и землевладельцам - четкой трехчастной классовой структуре, которую мы и сегодня используем для развивающихся стран, - и к бинарной структуре (рабочие и капиталисты), которая, начиная с Маркса, характерна для более развитых капиталистических экономик. Тем не менее, как пишет Уэсли Митчелл, "теория распределения Адама Смита является скорее случайной, чем кардинальной частью его системы". Конечно, теория распределения Смита была выведена довольно случайным образом. Его интересовали главным образом три компонента, составляющие "естественную цену" товара (рента, прибыль и заработная плата), а теория распределения и связанная с ней классовая структура возникли как субпродукт ценообразования. Какой бы случайной ни была эта теория, однако ее развитие все же стало для Смита - и, возможно, для более поздних экономистов - важным началом. В ней были представлены три основных класса западного капитализма. c

Введение классов также позволило Смиту выдвинуть радикальную точку зрения, значение которой трудно переоценить: богатство страны неотличимо от условий жизни ее самого многочисленного класса - рабочих. Это означало серьезный разрыв с позицией меркантилистов, которые считали, что значение имеет только богатство правящих классов и богатство государства. Эта новая точка зрения была высказана Кеснеем и физиократами, как показано в главе 1, но не была изложена ими так решительно, как Смитом, отчасти из-за эллиптического стиля письма физиократов, а отчасти потому, что они связывали процветание самого многочисленного класса со своими проблемами, связанными с недостаточным потреблением. Не всегда ясно, рассматривали ли они рост благосостояния рабочих и фермеров как благо само по себе, как признак процветающего общества или просто как нечто необходимое, чтобы не попасть в ловушку недопотребления.