Visions of Inequality: From the French Revolution to the End of the Cold War

У Смита впервые в истории политической экономии мы встречаем идею о том, что важно благосостояние самой многочисленной группы: "Высокую цену труда следует рассматривать не просто как доказательство общего благосостояния общества, которое может позволить себе хорошо оплачивать труд всех, кого оно нанимает; ее следует рассматривать как то, что составляет самую суть общественного благосостояния, или как то, в чем общественное благосостояние, собственно, и состоит". Отметив, что "слуги, рабочие и служанки разного рода составляют гораздо большую часть каждого большого политического общества", Смит добавил, что "то, что улучшает положение большей части, никогда не может рассматриваться как неудобство для целого. Ни одно общество не может быть процветающим и счастливым, если большая часть его членов бедна и несчастна". Это была поистине революционная идея, и она остается таковой, даже если к настоящему времени приобрела статус здравого смысла.

Отношение к богатым в "Теории нравственных чувств" и "Богатстве народов

Теория нравственных чувств" и "Богатство народов" - очень разные книги, охватывающие разные темы и рассчитанные на разную аудиторию. Внимание экономистов, естественно, направлено на "Богатство народов", однако "Теория нравственных чувств" в последнее время стала более читаемой и часто цитируется ими. Существенные различия между этими двумя работами начинаются с того, что "Теория нравственных чувств" посвящена нашим отношениям с самыми близкими людьми (семьей, друзьями и сверстниками), тогда как "Богатство народов" рассматривает наши отношения и поведение в большом мире: наши отношения с людьми, с которыми мы взаимодействуем по экономическим причинам. Разница в фокусе очевидна из названий (хотя мы, возможно, настолько привыкли к ним, что не обращаем внимания на их смысл). В одном случае Смит имеет дело с моральными чувствами, а в другом - с достижением богатства - две совершенно разные вещи.

Смит в "Теории нравственных чувств" - философ-моралист, и эта книга, согласно точке зрения, которую недавно распространил Амартия Сен, в некоторых отношениях может рассматриваться как более "мягкая", чем "Богатство народов", которую Джордж Стиглер незабываемо назвал "огромным дворцом, воздвигнутым на граните корысти". В "Теории нравственных чувств" большое внимание уделяется нашей способности понимать других. Беспристрастный зритель", которого Смит представляет на ее страницах, наделен эмпатией и способностью понимать мотивы и поведение других людей. Использование в нарративе такого сопереживающего зрителя подчеркивается Сеном как главное преимущество перед сухими "договорными" теориями вроде теории Ролза, которые не позволяют внешнему наблюдателю высказывать свое мнение и тем самым, по мнению Сена, исключают возможность того, что участники договора сами будут судить о себе из внешнего источника. Идея Роулза о том, что беспристрастность требует от лиц, принимающих решения, принять "завесу неведения" относительно своих собственных интересов, по словам Сена, "воздерживается от того, чтобы ссылаться на пристальный взгляд (выражаясь языком Смита) "глаз остального человечества". В отличие от этого, эмпатия мало присутствует в "Богатстве народов", где достаточно руководствоваться собственными интересами и разумом и предполагать, что другие тоже руководствуются ими.

Однако когда речь заходит об отношении Смита к неравенству и классовому обществу, предполагаемая "мягкость" "Теории нравственных чувств" не приводит к более эгалитарной позиции. Напротив, в вопросах распределения "Теория нравственных чувств" гораздо более сурова и непреклонна. Книга во многом моралистична и религиозна по тону и содержанию, в ней много уничижительных замечаний о моральных недостатках богатых, но она допускает неизменность классовой структуры. Высшие классы могут подвергаться насмешкам в "Теории нравственных чувств", но их право быть на вершине никогда не ставится под сомнение, как и происхождение их богатства. Квазирелигиозное принятие иерархии богатства ярко иллюстрируется в отрывке, где Смит впервые своей работе упоминает о действии "невидимой руки" в экономике. Говоря о потребительских привычках тщеславных и алчных богачей, он пишет:

Невидимая рука ведет их к почти такому же распределению предметов первой необходимости, какое было бы сделано, если бы земля была разделена на равные части между всеми ее обитателями, и таким образом, сами того не желая и не зная, они продвигают интересы общества и дают средства к размножению рода. Когда Провидение разделило землю между несколькими владыками, оно не забыло и не оставило без внимания тех, кто, казалось бы, остался в стороне от раздела.