Виноваты звезды

– Ну, эти мысли приходили мне в голову, – согласилась я.

– Хейзел Грейс, как многие дети до тебя – и я говорю это с большой любовью, – ты потратила заветное Желание поспешно, не думая о последствиях. Мрачная Жница смотрела тебе в лицо, и страх умереть с Желанием в пресловутом кармане заставил тебя ткнуть пальцем в первое, что можно исполнить. И ты, как многие другие, выбрала бездушные искусственные удовольствия тематического луна-парка…

– Вообще-то поездка была прекрасная. Я видела Гуфи и Минни…

– Я не закончил внутреннего монолога! Я его записал и заучил, будешь мешать, собьюсь, – перебил меня Огастус. – Пожалуйста, жуй свой сандвич и слушай. – Бутерброд оказался невероятно черствым, но я улыбнулась и откусила с краешка. – Ладно. На чем я остановился?

– На искусственных удовольствиях.

Он убрал сигарету в пачку.

– Правильно, на бездушных искусственных удовольствиях тематического луна-парка. Но позволь мне доказать, что настоящие герои Фабрики Желаний – это молодые мужчины и женщины, которые ждут, как Владимир и Эстрагон ждут Годо[6] или хорошие христианские девушки – свадьбы. Эти молодые герои ждут стоически, без жалоб, когда сбудется их единственное заветное желание. Конечно, оно рискует никогда не исполниться, но они хотя бы могут спокойно почить в могиле, зная, что внесли свою лепту в сохранение идеи Заветного Желания. С другой стороны, что, если оно осуществится? Что, если ты поймешь, что твое заветное желание – посетить гениального Питера ван Хутена в его амстердамском изгнании, и истинно возрадуешься, что не истратила свое Желание раньше?

Огастус замолчал и молчал довольно долго. Я рассудила, что внутренний монолог закончился.

– Но я уже использовала свое Желание, – напомнила я.

– А-а, – протянул он. И после артистически выдержанной паузы добавил: – Зато я свое не истратил.

– Правда? – Я была поражена, что Огастус попал в кандидаты на Желание, притом что он уже снова ходит в школу и у него целый год ремиссия. Нужно быть очень больным, чтобы фонд «Джини» поманил тебя Желанием.

– Я получил его в обмен на ногу, – пояснил он. Солнце светило прямо ему в лицо, он щурился, чтобы смотреть на меня, отчего его нос прелестно морщился. – Учти, я не собираюсь отдавать тебе мое Желание. Но у меня тоже появился интерес встретиться с Питером ван Хутеном, а без девушки, познакомившей меня с его книгой, встречаться с ним нет смысла.

– Решительно никакого, – подтвердила я.

– Я поговорил с людьми из «Джини», они меня поддержали. Сказали, в Амстердаме в начале мая просто сказка. Предложили уехать третьего мая, а вернуться седьмого.

– Огастус, это правда?

Он потянулся ко мне и коснулся щеки. Секунду я думала, что он меня поцелует. Я напряглась, и, видимо, он заметил, потому что убрал руку.

– Огастус, – обратилась я, – ты не обязан для меня этого делать.

– Еще как обязан, – сказал он. – Я осознал свое заветное желание!

– О Боже, ты самый лучший человек на свете, – восхитилась я.

– Ты небось говоришь это всем парням, которые финансируют тебе заграничные поездки, – ответил он.

Глава 6

Когда я вернулась, мама складывала постиранное белье и смотрела телешоу «Взгляд». Я рассказала ей, что тюльпаны, голландский скульптор и все остальное означают: Огастус использовал свое Желание, чтобы отвезти меня в Амстердам.

– Это слишком, – сказала мать, качая головой. – Мы не можем принять такое практически от незнакомца.

– Он не незнакомец. Он мой второй лучший друг.

– Помимо Кейтлин?

– Помимо тебя, – поправила я. Это была правда, но я сказала это, потому что хотела поехать в Амстердам.

– Я спрошу у доктора Марии, – ответила мать через секунду.

Доктор Мария сказала, что мне нельзя в Амстердам без взрослого, хорошо знакомого с моим случаем. Это означало либо маму, либо саму доктора Марию (папа имел о раке примерно такие же представления, как я, – неполные и туманные, как об электрических цепях и океанских приливах, зато мама знала о дифференцированной карциноме щитовидной железы у подростков больше, чем многие онкологи).

– Значит, поедешь ты, – сказала я. – «Джини» оплатит. «Джини» всегда при деньгах.

– Но твой отец, – начала мать, – он без нас соскучится. Это будет нечестно по отношению к нему, а отпуск он взять не может.

– Ты что, шутишь? Папа будет только рад несколько дней смотреть телешоу не о мечтающих стать моделями, каждый вечер заказывать пиццу и есть ее с бумажных полотенец, чтобы не мыть тарелки.

Мать засмеялась. Мало-помалу она загорелась идеей и начала набирать в телефоне список дел. Надо позвонить родителям Гаса и поговорить с представителями «Джини» о моих медицинских нуждах, узнать, заказали они нам уже отель и какие путеводители лучше – надо подготовиться, ведь у нас будет всего три дня. У меня заболела голова, поэтому я проглотила две таблетки эдвила и решила вздремнуть.