Винг

Сэр Дэниэл все еще квартировал в обители, но встречал его сакс редко, тот кружил по округе, как волк зимой. Соседи-дворяне рассказывали, что его видели повсюду от Ноттингема и до Йорка. Общества Эдварда он явно избегал, да и тот тоже не горел желанием общения.

Но как-то одним прекрасным утром по дороге в аббатство Эдвард увидел ехавшего ему навстречу Дэна. Подчеркнуто вежливо отсалютовав друг другу, рыцари проследовали каждый своим путем, но назавтра встреча повторилась, и сакса заело любопытство — куда это так регулярно шляется коварный норманн, и в третий раз юноша, подождав, пока Дэн скроется за поворотом, развернул шайра ему вслед. Он решил выяснить, что влечет недруга в эту сторону.

Из этого намерения ничего не вышло, он не догнал Дэна, два часа рыскал по окрестным тропинкам, но не нашел никаких следов. В обитель ехать уже расхотелось, да и поздновато было, сакс повернул к дому, и первое, что увидел, въехав во двор Грейлстоуна — лошадь Дэна у коновязи, а второе, когда вошел в донжон — Бренду в углу коридора в объятиях норманна.

Он сделал вид, что ничего не заметил, но никого этим не обманул — вечером разразился жуткий скандал! Кто-то донес тану, что его воспитанница путается с норманном, а для старика гораздо более приемлем был бы флирт Бренды с хряком в свинарнике.

Альред так орал, что наверняка Дэн, часа два, как уехавший, отчетливо слышал там, в монастыре, за три лье, его вопли. Кончилось тем, что осквернительницу чистоты сакской расы заперли в ее комнате, где она и отсидела три дня, пока скрепя сердце не пообещала, что прекратит порочить себя общением с оккупантом. Ко всему Бренда вбила себе в голову, что это кузен настучал отцу о ее амурах с Дэном. Вырвавшись из заточения, она первым делом отыскала брата, и яростным свистящим шепотом, не слушая его уверений, что это не его рук дело, поклялась, что он горько пожалеет о том, что поломал ее трудное счастье.

На некоторое время все утихло в этой любовной драме. Эдвард еще раз или два встречал Дэна на пути в монастырь, но не пытался больше его выслеживать. Честно сказать, он был бы не против брака Бренды с любым носителем штанов по ее вкусу, единственно, хотел, для ее же счастья, конечно, другого кандидата в мужья кузине…

В округе все разговоры были о короле Дике. Неизвестность, которой воспользовался хитрый принц Джон, чтобы объявить о гибели монарха, и привести народ к новой присяге, кончилась. Теперь было доподлинно известно, что мстительный эрцгерцог Леопольд захватил государя в Далмации в плен и продал Ужасному Генриху, а тот держит ненавистного тем, что признал права Танкреда в Сицилии, англичанина в заточении в Трифельсе, бывшем замке Барбароссы, и, дескать, ему оттуда живым нипочем не вырваться.

А по иным слухам, мать Ричарда, Алиенора Аквитанская, договорившись с Ужасным, собирает уже деньги для огромного выкупа, и, получается, что недолго принцу Джону осталось быть самопальным монархом.

Барон де Во прибыл из Аквитании на север Англии, оттуда сообщали, что, высадившись на Тайне, он с карликом-епископом Лоншаном вербует войско против регента. Наконец, и верные Ричарду анжуйские бароны приплыли в Саутгемптон вместе с Алиенорой.

Принц Джон со своими клевретами засел в Йорке. Войска собирали и та и другая сторона, но никто не хотел начинать активных боевых действий, пока не станет ясна наверняка судьба Ричарда.

Многие английские бароны, надежные сторонники законного короля, в случае его смерти все же не стали бы воевать за далекого мальчика Артура Бретонского, прочимого Ричардом в наследники, предпочли бы в таком случае Джона, и того, кто смог избавить его от ненавистного брата, регент отблагодарил бы от всей души. И в Англии могли найтись охотники заработать королевскую признательность.

Начиналась весна. Солнце пригревало с каждым днем сильнее, подсыхали дороги, деревья украсила свежая зелень. Эдвард считал дни до приезда Алана, но не дождался друга, новую беду пришлось расхлебывать самому.

В один прекрасный весенний день Альред с похмелья вспомнил о внушенной ему Брендой себе на голову идее обвенчать ее с сыном. Тан призвал питомцев и грозно вопросил, намерены ли они выполнить его заветное желание и соединить пред Господом судьбы и поместья.

Эдварду поднадоело ходить в женихах, и он без околичностей ответил, что нет, не намерен. Бренда ответ на аналогичный вопрос дипломатично поставила в зависимость от воли кузена. В результате все шишки высыпались на непокорного родителю наследника. После долгого и нудного перечисления отрицательных качеств, которыми Эдвард, несомненно, не был обязан отцу, дескать, и в кого только уродился, тан предъявил гипотетическим продолжателям рода ультиматум: либо они завтра утром согласятся соединиться, либо сын ему — не сын, и приемная дочь — не дочь, и даже не племянница, и он пошлет бывшего отпрыска на все четыре стороны, а ее выдаст за первого же встреченного на большой дороге нищего.