Виллет

Мое внимание привлекла красивая девушка, которую я уже замечала среди гостей мадам Бек. Поговаривали, что она доводилась месье Эммануэлю крестной дочерью: будто бы когда-то профессора связывали особые отношения с ее матушкой, или тетушкой, или какой-то другой родственницей. Сегодня месье Поль не участвовал в воскресной прогулке, однако прежде мне уже доводилось видеть девушку с ним рядом. Насколько позволяло судить стороннее наблюдение, она относилась к профессору с легкой искренней симпатией – именно так, как и должна подопечная относиться к опекуну: подбегала, брала под руку и весело увлекала за собой. Однажды, когда она поступила таким образом, меня поразило странное чувство, похожее на неприятное подозрение. Тогда я не пожелала ни задуматься, ни проанализировать впечатление. Глядя на мадемуазель Совер и наблюдая, как мелькает среди ветвей ее яркое шелковое платье (она всегда была прекрасно одета, так как, по слухам, обладала огромным богатством), я поддалась очарованию дневной неги, щебета птиц, жужжания пчел, смежила веки и незаметно уснула.

Два часа пролетели тихо и незаметно. Когда я проснулась, солнце уже спряталось за высокими домами, сад и комната погрузились в полумрак, пчелы улетели домой, а цветы начали закрываться. Веселая компания исчезла, и все аллеи опустели.

Открыв глаза, я ощутила себя свежей и отдохнувшей. Мне не было холодно, как следовало ожидать после двухчасового сидения, щека и руки не затекли от жесткой поверхности стола. Впрочем, ничего удивительного: вместо голого дерева под руками сейчас я обнаружила мягкую, аккуратно свернутую шаль, а плечи и спину согревала вторая шаль (обе явно взяли в коридоре, где хранились такие вещи).

Кто это позаботился обо мне? Учительница? Ученица? Никто, кроме мадемуазель Сен-Пьер, не питал ко мне неприязни, но чтобы проявить столь нежное душевное благородство… Кто из обитательниц дома обладал поступью столь легкой, а рукой столь бережной, что во сне я не услышала и не почувствовала, как она ко мне приблизилась?

Джиневра Фэншо? Нет, это блестящее юное создание вовсе не отличалось нежностью, а если бы взялось ухаживать, то, скорее всего, сбросило бы меня со стула. В результате глубокого раздумья я пришла к выводу, что забота – дело рук самой мадам Бек. Скорее всего, директриса вошла в класс, увидела меня спящей и подумала, что могу простудиться. Все ясно: считает меня полезным приспособлением, отвечающим своему назначению, а потому не хочет подвергать напрасному риску. Успокоенная найденным объяснением, я решила прогуляться: свежий, но не холодный вечер манил в сад, – и, открыв стеклянную дверь, вышла в беседку, а оттуда направилась в свою любимую аллею.

В темноте и даже в сумерках вряд ли осмелилась бы на отважный поступок, так как еще не забыла пережитую несколько месяцев назад странную иллюзию призрака (если встреча действительно была иллюзией), но лучи заходящего солнца еще золотили серый шпиль церкви Иоанна Крестителя, и не все птицы утихли в скрытых в зарослях кустов и плюща гнездах. Прогуливаясь по аллее, я погрузилась в те же раздумья, которые владели мной в ту ночь, когда навеки затаился в земле сосуд с драгоценными письмами. Попыталась представить, как пойду по дороге жизни, как сделаю еще один шаг к независимому существованию. Подобное направление мысли, в последнее время слегка подзабытое, не было окончательно заброшено. Всякий раз, когда единственный в мире взгляд отворачивался, а лицо темнело от несправедливости и равнодушия, я сразу обращалась за утешением к мыслям о собственном одиноком пути, так что мало-помалу выработала некий план.

«В экономном Виллете жить дешевле, – сказала я себе. – Люди здесь куда благоразумнее, чем в старой доброй Англии: намного меньше беспокоятся о внешности, не стараются пустить пыль в глаза. Никто не стыдится своих экономности и бережливости, если в них есть необходимость. Жилье здесь тоже может быть не очень дорогое. Когда накоплю тысячу франков, сниму квартиру с одной большой комнатой и двумя-тремя маленькими. Большую отведу под класс: поставлю несколько столов, скамеек, черную доску с губкой и мелом, учительский подиум со столом и стулом. Начну с приходящих учениц и постепенно создам собственную школу. Мадам Бек, судя по ее собственным рассказам, начинала почти так же. А сейчас? Прекрасный особняк с садом принадлежит ей и куплен на ее деньги. Она обеспечила себе безбедную старость и создала процветающее заведение, которое со временем передаст детям.