Виктория (пер. В. К.)

— Дорогой Іоганнесъ, — писала она. — Когда вы будете читать это письмо, меня уже не будетъ въ живыхъ. Все кажется мн теперь какимъ-то особеннымъ; и я не стыжусь писать вамъ, какъ-будто этому ужъ ничто не препятствуетъ. Потому что пока я была жива, я предпочла бы страдать дни и ночи, чмъ снова обратиться къ вамъ, теперь же, умирая, я уже не думаю такъ. Чужіе мн люди видли, какъ я истекала кровью, а докторъ, осматривавшій меня, сказалъ, что у меня остался только кусочекъ легкаго; что же мн теперь стыдиться?

Лежа въ постели, я обдумывала нашъ послдній разговоръ.

Это было въ тотъ вечеръ, въ лсу. Тогда я не думала, что это нашъ послдній разговоръ, иначе я простилась бы съ вами и поблагодарила бы васъ. Теперь я васъ больше не увижу, и я раскаиваюсь, что не бросилась передъ вами на землю и не цловала вашихъ ногъ и землю, по которой вы ходили, и не высказала вамъ всю свою безконечную любовь. И вчера и сегодня я лежу и думаю только о томъ, какъ бы мн поправиться и похать домой, я пошла бы въ лсъ, отыскала бы то мсто, гд мы сидли и вы держали мои руки въ своихъ; я бросилась бы на землю, старалась бы разглядть слдъ вашихъ ногъ и цловала бы каждую травку кругомъ. Но я не могу похать домой, пока мн не станетъ немного лучше, на что надется мама.

Дорогой Іоганнесъ! Не страшно разв подумать, что я родилась и жила только, чтобы любить васъ, а теперь прощаюсь съ жизнью. Поврьте мн, такъ странно лежать и ждать, когда наступитъ тотъ день и часъ. Шагъ за шагомъ отдаляюсь я отъ жизни, отъ людей, идущихъ по улиц, и отъ шума экипажей.

Весны я, наврно, уже не увижу, и эти дома, улицы и деревья въ парк переживутъ меня. Сегодня мн позволили посидть немного на постели, я глядла въ окно и видла, какъ на улиц встртились двое, поклонились, подали другъ другу руки и смялись тому, что говорили. И мн казалось такимъ страннымъ, что я теперь сижу и смотрю на нихъ, и я должна умереть. Я невольно думала: вотъ эти двое и не знаютъ, что я сижу здсь и жду своего смертнаго часа; но если бы они и знали это, они бы все такъ же поздоровались и бесдовали другъ съ другомъ. Прошлую ночь, когда было темно, мн показалось, что я должна умереть, мое сердце перестало биться и мн казалось, что до меня доносится издали уже вяніе вчности. Но черезъ нсколько мгновеній я пришла въ себя и снова начала дышать. Это было ощущеніе, не поддающееся описанію. Но мама думаетъ, что я видла во сн нашу рку или водопадъ.

Боже мой, вы должны же, наконецъ, узнать, какъ я любила васъ, Іоганнесъ. Я не могла показать вамъ этого, многое мшало мн это сдлать и прежде всего мой характеръ. Папа тоже сдлалъ самъ себ много зла, а, вдь, я его дочь. Но теперь, когда я должна умереть, и когда уже поздно, я еще разъ пишу и говорю вамъ это. Я сама себя спрашиваю, зачмъ я это длаю, вдь вамъ это будетъ все равно, особенно, разъ меня нтъ въ живыхъ; но мн такъ хотлось бы передъ смертью быть ближе къ вамъ и не чувствовать себя такой одинокой, какъ до сихъ поръ. Я такъ ясно вижу васъ, когда вы будете читать это письмо, вашу фигуру, руки и жестъ, какимъ вы будете держать передъ собой письмо. И мн кажется, что мы становимся ближе другъ къ другу. Я не могу послать за вами, я не имю на это права. Дня два тому назадъ мама хотла послать за вами, но я ршила лучше написать вамъ. Мн хочется, чтобы вы вспоминали меня такой, какой вы видли меня раньше, пока я еще не была больна. Я помню, что вы (здсь пропущено нсколько словъ) — мои глаза и брови; но и они уже не т, что прежде. Поэтому я тоже не хотла, чтобы вы приходили. Я прошу васъ не глядть на меня, когда я буду лежать въ гробу. Я буду, вроятно, такая же, какъ при жизни, только немного блдне, и на мн будетъ надто желтое платье. Не все-таки вы будете жалть, если придете и посмотрите на меня.

Я нсколько разъ принимаюсь сегодня за это письмо, но я не сказала вамъ и тысячной доли того, что хотла сказать. Для меня такъ ужасно умереть, я не хочу умирать, и я все еще всмъ сердцемъ надюсь, что мн станетъ хоть немного лучше, что я проживу хоть до весны. Дни тогда свтлые, и деревья покрыты зеленью. Если бы я теперь выздоровла, я бы никогда не обращалась съ вами такъ дурно, Іоганнесъ. Сколько я плакала, думая объ этомъ, Іоганнесъ! Ахъ, мн хотлось бы сойти внизъ, ласкать каждую плиту на тротуар, останавливаться и благодарить каждую ступеньку, по которой я буду сходить, и быть ко всмъ, ко всмъ доброй. Пусть мн живется очень плохо, только бы-мн жить. Я бы никогда больше ни на что не жаловалась, нтъ, я бы улыбалась тмъ, кто оскорблялъ бы и билъ меня, я бы благодарила и прославляла Господа, только бы мн остаться жить. Я еще совсмъ не жила, я ничего ни для кого ни сдлала, и эта непрожитая жизнь должна теперь кончиться… Если бы вы знали, какъ мн не хочется умирать, вы бы, можетъ быть, что-нибудь сдлали, сдлали бы все, что въ вашихъ силахъ. Конечно, вы не можете ничего сдлать, но мн кажется, если бы вы и весь міръ молился бы за меня и не хотлъ отпускатъ меня, то Богъ подарилъ бы мн жизнь. Ахъ, какъ бы я была благодарна, я не сдлала бы больше никому ничего дурного и я бы съ улыбкой принимала, все, что бы ни послалъ мн, Господь, только бы мн жить.

Мама сидитъ около меня и плачетъ; Она сидла и плакала такъ всю ночь. Это немного облегчаетъ меня и смягчаетъ горечь разлуки. Сегодня я думала еще вотъ о чемъ: что бы вы сказали, если бы вы вдругъ встртили меня на улиц, я была бы прекрасно одта и я не сказала бы вамъ ничего оскорбительнаго, а подарила бы розу. И я сейчасъ уже думаю, что я уже не могу сдлать того, что хочу; потому что я уже не выздоровлю ли самой смерти. Я такъ часто плачу, я лежу неподвижно и тихо и безутшно плачу; у меня не болитъ грудь, если я не рыдаю. Іоганнесъ, милый, дорогой другъ, моя единственная: любовь, приди ко мн, когда стемнетъ, и побудь немного со мной.

Тогда я не буду больше плакать, я буду улыбаться отъ радости, что вы пришли. Гд моя гордость и мое мужество! Я больше уже не дочь своего отца; но это происходитъ оттого, что силы меня покидаютъ. Я давно страдаю, Іоганнесъ, гораздо раньше этахъ послднихъ дней. Я страдаю уже, когда вы были за границей и посл того, когда я пріхала весной въ городъ, я тоже страдала. Я никогда раньше не знала, какъ безконечно длинна можетъ быть ночь. За это время я видла васъ два раза на улиц. Одинъ разъ вы шли, что-то напвая, и не замтили меня. Я надялась встртиться съ вами у Сейеръ, но вы не пришли. Я бы не говорила съ вами и не подошла бы къ вамъ, но я была бы благодарна, если бы могла хоть издали видть васъ. Но вы не пришли. Тогда я иодумала, что, можетъ-быть, вы не пришли изъ-за меня. Въ одиннадцать часовъ я начала танцовать, потому, что не могла больше переносить ожиданія. Да, Іоганнесъ, я любила васъ, всю свою жизнь я любила только васъ. Викторія: пишеть эти слова, и Богъ читаетъ ихъ изъ-за моего плеча.

А теперь я должна проститься съ вами, темнетъ, и я почти ничего не вижу. Будьте счастливы, Іоганнесъ, благодарю васъ за каждый день. Когда я буду отлетать отъ земли, я буду благодарить васъ до послдней минуты и про себя шептать ваше имя.

Будьте же счастливы на всю жизнь и простите мн за вс т страданія, которыя я причинила вамъ, простите и за то, что я не бросилась передъ вами на колни и не молила о прощеніи. Будьте же счастливы, Іоганнесъ, и прощайте навсегда. Благодарю васъ за каждый день и за каждый часъ. Я не могу больше.

Ваша Викторія.