Via Combusta

Но нет, всё-таки не мог Дмитрий это подстроить. Никак не мог. Он бы никогда на это не пошёл, даже из обиды. Значит, это не он. А раз не он, тогда кто? Или что? Остаётся только одно – случай. Да, случай, злой рок, преследующий Романа в последнее время по пятам и не дающий даже секунды, чтобы отдышаться.

Но, если папка с материалами такого дела попала к Роману случайно, то это, совершенно точно, не может быть случайно никак. Никак. Всё это было предрешено и предопределено свыше. В такие случайности поверить было просто невозможно. Слишком много совпадений за единицу времени.

Каждая страница, вшитая в лежавшее на столе дело, красноречиво доказывала закономерность попадания в руки Романа. Серьёзное ДТП. Пьяный отморозок-лихач. Его не пристёгнутый ребёнок, вылетевший от силы удара на проезжую часть через лобовое стекло, пробив его своим телом. Искорёженные салоны автомобилей на фоне Триумфальной арки. Травмы, увечья, кровь и вопли корчащегося на асфальте ребёнка. Как это всё было сейчас знакомо Роману и как перекликалось с надрывом внутренних переживаний, растекаясь своими отголосками по всему сознанию и взывая к справедливости. «Это очень символично, – пронеслось в голове у Романа. – Это, действительно, триумф. Апофеоз человеческого скотства. Самая его гнидная пиковая точка».

«Так жить нельзя. Нет, ребята, так жить нельзя», – совершенно отчётливо и органично материализовался ёмкий вывод в голове следователя. В серых глазах, сузившихся в зловещем прищуре, мелькнул ледяной стальной блеск, заставивший увидевшего его Романа отпрянуть от зеркала. Клокочущее чувство злости переворачивало картину мирного ощущения Романа с ног на голову. «Это война, Ром, это война», – звонил огромный тревожный внутренний колокол, концентрируя силы для мщения по дальним уголкам его отцовской души. Та мысль, которая зажгла в глазах холодное пламя, теперь заставляла собрать Романа всю свою волю в кулак и готовиться. Сомнений уже не оставалось. Именно ему, Роману Константиновичу Смирнову, простому разжалованному в капитаны следователю, хороший он или плохой, знать, на роду было написано встать на защиту детей. Всех изувеченных, истерзанных и погибших на дорогах родной страны детей. Много ли он зарабатывает или мало, женатый ли он или разведённый, уже никому не важно. Он был выбран. Он избранный. А избранных прийти не просят, их призывают. Их призывают, чтобы справедливость восторжествовала. Призывают для возмездия. Тот, кто посмел раскромсать ножки его маленькой дочки, считай, приговорён и должен гореть в аду. А та пьяная, зарвавшаяся от безнаказанности и свихнувшаяся от огромных денег мерзота, фотография которой с довольной ухмылкой на сытом лице была приложена к делу, будет гореть вместе с ним.

Накинув резким движением на себя куртку и натянув на уши круглую вязаную шапку, Роман Константинович решительно смахнул со стола папку с делом к себе в черный кожаный портфель, развернулся по-военному на месте в сторону двери, щёлкнул каблуком и стремительно направился к выходу. Нужно было спешить. Первая остановка – детская клиническая больница. А потом уже «Склиф».

Часть третья.

“Легкие деньги – они и не весят ничего, и чутья такого нет, что вот, мол, ты заработал. Правильно старики говорили: за что не доплатишь, того не доносишь.”

А. Солженицин

Пролог третьей части.

Москва. Парк Горького.

Наши дни.