Везет как рыжей

С громким хлопком полетела в потолок пробка от шампанского, винные брызги заляпали обои в прихожей. Тоха тут же упал на живот и по-пластунски скользнул под кухонный диван. За ним мимо застывшего на месте Коляна с криком «У-ти, масенький!» в квартиру ворвалась незнакомая толстая баба в богатой шубе, следом другая – с веником белых гвоздик наперевес. Нискорослый лысоватый малый нетерпеливо подпрыгивал в прихожей, норовя обнять Коляна, но выше талии не дотягивался, а стоящий столбом Колян не делал попыток ему помочь. Баба с белыми цветами уже была в кухне, мне пришлось отбиваться и от нее, и от лезущих в лицо вонючих гвоздик, а в дверь продолжали ломиться другие чудаки: тощий парень с расписным жостовским подносиком, уставленным бокалами с пенящимся вином, какие-то маленькие девочки в кружевах и с бантами, похожими на капустные кочаны, очкастый мальчик с лаконичным и загадочным транспарантом «Да здравствует!», ушлый корреспондент газеты «Живем!» Гена Конопкин – наконец-то хоть одно знакомое лицо! – с фотокамерой и раскрытым блокнотом, за ним деловитая худощавая дама с плетеной корзиной, в которой восседала на редкость хладнокровная пушистая кошка, еще какие-то посторонние личности. Последним в дверь протиснулся неброско одетый серьезный мужчина, выделяющийся в этой безумной толпе не только серьезностью, но и редким для наших широт шоколадным цветом кожи.

– Граждане, остановитесь, вы ошиблись дверью! – как от ос, отмахиваясь от преследующих меня белых гвоздик, заорала я, перекрикивая общий шум. – Свадьба не здесь!

– Будет и свадьба, будет! – с радостной готовностью откликнулась дама с корзиной, высоко поднимая под мышки индифферентную персидскую кошку, оказавшуюся здоровенной, как белый медвежонок. – У вас жених, а у нас невеста! Горько!

– Горько! – с преувеличенным восторгом завопила уже изрядно поддатая баба в дорогой шубе, падая плашмя на пол и запуская обе руки под диван, скрывший Тоху. Пушистые меха вольготно раскинулись по нестерильному линолеуму кухни.

– Горько! – с готовностью подхватил парень с подносиком, подсовывая мне шампанское.

Машинально я взяла бокал, отхлебнула, поперхнулась, подняла руку, пытаясь привлечь к себе внимание.

– Спич, спич!! – захлопала в ладоши девочка с капустными бантами.

– Спички детям не игрушка, – пробормотал Колян.

– Какой, к черту, спич? – беспомощно спросила я, затравленно озираясь. – Вы кто такие? Чего вам нужно? Вам не к нам!

– К вам, к вам! – дуэтом заквакали девочки в бантах.

– Пару слов для прессы, – вывернулся из толпы Гена Конопкин, на ходу азартно щелкая вспышкой.

– Геночка! – Узрев знакомого человека, я вцепилась в него, как пассажир тонущего «Титаника» в борт последней шлюпки, и расплескала шампанское из бокала. – А, дьявол!

– Айн момент. – Наступив на полу разбросанной шубы, Гена проворно вытер мехами винную лужицу, забрал и передал куда-то за спину мой бокал, сцапал меня за руку и доверительно сказал: – Поздравляю, дорогуша, поздравляю! Искренне рад за тебя! Вот уж везение, так везение! Кстати, ты не займешь мне сотню баксов до получки?

– Чему ты рад? – Я вырвала руку, чтобы свободно жестикулировать, и первым делом покрутила пальцем у виска. – Что тут происходит? Откуда все эти психи? И что им нужно в моем доме? Если вы все ко мне баксы занимать пришли, так не по адресу – в доме из зелени только кактус!

– Так ты что же, еще ничего не знаешь? – Гена сделал большие глаза, картинно выхватил блокнот и размашисто начертал заголовок: «Наутро они проснулись богатыми!»

– Геночка, во-первых, когда вы вломились, мы еще не спали, – поправила я, заглядывая через плечо коллеги в его блокнот. – А во-вторых, о каком-таком богатстве идет речь?

Мне уже было интересно. И тут решительно ожил Колян.

– Тихо, я сказал! – жутко взревел он, разом перекрыв общий гам.

И стало абсолютно тихо, народ замер, как в немой сцене гоголевского «Ревизора». По-моему, люди даже дышать перестали! А потом в кладбищенской тишине прозвучал чей-то громкий троекратный чих. Я огляделась: самозабвенно чихал мулат. «Простудился, наверное, на наших сквозняках, все-таки тут не Африка какая-нибудь», – мельком посочувствовала я.

– Дорогая и уважаемая Элен! – поймав мой вопросительный взгляд, с легким акцентом значительно произнес потомок дяди Тома. – Фонд «Авось» по воля огорчительно неживая миссис Сара-Джейн Мортимер имеет честь передавать вам стипенсию для ваш питомец Клавдий…

– Похороны тоже не здесь, – моментально отреагировал Колян на упоминание о какой-то неживой миссис.

– Говорите по-русски, я что-то не понимаю, – перебила я темнокожего гостя. – Питомец – это кто? И что такое «стипенсия»?

Иностранец снова чихнул и неуверенно огляделся:

– Какой русский слово называет «деньги на жизнь»?

– Зарплата? – предположил внимательно слушающий Гена Конопкин.

– Нет-нет, – покачал головой мистер. – Такой деньги, чтобы потом не надо работать?

– Взятка, – заинтересованно предположил лысоватый коротышка, окончательно прекративший попытки обнять моего мужа.

– Пенсия, наверное, – сообразила я.