Ветер в клетке

– Какая ты занудная, малышка. Все тебе нужно, чтобы по правилам было. У тебя проблемы с доверием к миру.

– Это я зануда? Ах так?!

– Ты, правда, очень правильная, Мира. Такая хорошая девочка, – дразнит Мэд, заглядывая мне в глаза. – Которая очень хорошо знает, когда именно стоит быть плохой, – закусив нижнюю губу, он играет бровями, становясь еще более обаятельным, чем обычно.

– Ты научил меня быть плохой для тебя, – на выдохе шепчу я, ощущая, как его ладони заходят за резиночки купальника и сильнее сжимают мои ягодицы, для того, чтобы приподнять и прижать в аккурат к своему каменному стояку.

Через полчаса мы выходим из джакузи – абсолютно голые, разомлевшие и удовлетворенные на ближайшие несколько часов. Я ни капли не стесняюсь своего тела при Амадэе, это бессмысленно. В каких только позах он меня не видел за последнюю неделю.

– Тебе нужно поправиться, – мягко замечает он, когда я кручусь после душа, перед зеркалом в полный рост.

Так странно. Всю жизнь мечтала похудеть, а тут, и сама не заметила как сдулась. Виной тому свежие Балийские фрукты и повышенная влажность, из-за которой совсем не хочется есть. Ну и конечно изобилие секса, что чудесным образом парализовал мою вечную тягу к сладенькому.

– Думаешь? То есть я тебе не нравлюсь? – слегка топнув ножкой, возмущаюсь я. Мэд, вроде как, не имел в виду ничего плохого, и даже косвенно назвал меня стройной, но его слова почему-то все равно оставили неприятный осадок в душе.

– Эй, я этого не говорил. Просто ты мало ешь, и твое тело быстро реагирует на это…

– А ты, великий критик и ценитель женских тел?! – закипаю я.

– Остынь, глупышка, – он снова обнимает меня, встав за моей спиной. – Я просто не хочу потерять их из виду, – выходит из своего плачевного положения Мэд, взвешивая мою грудь в своих теплых ладонях. Черт, я снова начинаю возбуждаться. Это вообще закончится?

– Не потеряешь. Пока я с тобой, в чертовом заточении.

– И даже после заточения, я не хочу расставаться с тобой, Мира. Я…думаю, нам стоит подумать о совместном будущем, – вдруг вполне искренне заявляет Мэд, целуя меня в макушку.

Так! А вот это уже заявочка. Я значит, нахожусь в полной уверенности, что он относится ко мне несерьезно и скоро потеряет интерес, а тут такие громкие слова. Совместное будущее. Что?

Я хочу отшутиться, но у меня язык не поворачивается бросить колкие слова в Мэда, стоит мне лишь поднять на него взгляд. И заглянуть в эти огромные глаза, рассматривающие меня с таким обожанием, что даже сам Станиславский бы определенно поверил. Ну, невозможно играть так, невозможно. Его слова про совместное будущее вдруг обретают иной, совсем не смешной и легкий смысл.

Кажется, этот мужчина действительно влюблен в меня. А я привыкла, обесценивать отношения и бежать от них, что даже не осознала этого сразу.

– Мы знакомы неделю. Какое совместное будущее? – с легким недоверием фыркаю я. Черт возьми, почему он смотрит на меня так, словно вот-вот встанет на одно колено и предложит мне руку и сердце?

Разве так вообще бывает? Я всю жизнь искала любовь. Всю! Свою! Жизнь! И последние годы, после расставания с Майклом мне было невероятно сложно встретить достойного мужчину. Достойного и что главное, не женатого. И вот, он здесь, крепко держит меня в своих сильных руках и всерьез заявляет мне о совместном будущем…

И мы познакомились восемь дней назад. И хоть за эти восемь дней, я успела сблизиться с Мэдом гораздо больше, чем с Майклом за десять лет, я все равно не могу поверить в реальность происходящего…

Не влюбляйся, милая. Не люби, пожалуйста. Оттолкни его силою, или он безжалостно…

– Я уже вижу в тебе то, что мне нужно. Но знаешь, что еще я в тебе вижу, Мира? – шепотом обжигает мочку уха, рождая заряд мурашек в затылочной зоне.

– Что же?

– Что в тебе точно нет того, что мне по жизни не нужно. А все остальное в отношениях – эта работа, договоренности, компромисс. Долгосрочные отношения это большой труд, и я не питаю иллюзий насчет того, что мы всегда будем так очарованы друг другом. Но я точно знаю и чувствую, что всегда искал женщину, с которой могу быть собой. И сейчас я чувствую, что нашел, – поглаживая мою талию, рассуждает Мэд. Его мысли кажутся мне очень зрелыми и здравыми. Не похоже, что он делает мне предложение тупо на эмоциях или от нечего делать.

– И я не собираюсь тратить целые годы жизни на то, чтобы вступать в серьезные отношения с женщиной, и тем более жить с ней, если не вижу ее своей будущей женой. Я говорю серьезно, Мира…я немного иначе смотрю на жизнь, чем многие молодые парни. В Европе большинство заводят семью к сорока годам, но мне это не подходит. Жизнь слишком коротка…мой отец умер, когда я был совсем юным парнем. Раз, – Мэд щелкает в воздухе пальцами. – И его просто не стало. За какие-то считанные секунды. Представляешь, насколько хрупка жизнь, Мира? Завтра могу умереть и я, – немного задумчивым тоном заканчивает свой монолог Амадэй. Я эмпатично чувствую всю его боль, связанную с отцом, на себе. Сердце болезненно сжимается, вместе с тем, что воздух в груди заканчивается.