Весь шар земной...

Ему поручили покорение главной вершины Советского Союза, известной сегодня как пик Коммунизма. И не только покорение: намечалась программа научных исследований и установка на заоблачных высях автоматической станции, которая могла бы передавать сведения о погоде.

Двух главных участников состоявшегося летом 1933 года восхождения на пик Коммунизма нет в живых. Но есть дневники штурма, есть воспоминания участников — и они позволяют представить все шаг за шагом.

*

Оговорюсь, что за рамками повествования останется та огромная работа, которую сотни людей проделали ради успеха отряда горовосходителей. Сама по себе доставка снаряжения и научного оборудования как можно ближе к пику была, в сущности, трудным экспедиционным походом.

Месяцы ушли на устройство базового лагеря, промежуточного лагеря, выразительно названного «Чертов гроб», на расчистку подходов к пику, на подробную разведку ледников и морен, на первые рекогносцировочные подъемы, завершившиеся выбором мест для лагерей «3900», «4600» и «5600», где цифры обозначают высоты над уровнем моря.

Повторяю, все это и многое другое остается за пределами повествования. Начну его прямо с каменной морены на полдороге между лагерями «4600» и «5600», с полудня 29 июля 1933 года, первого дня решающей предштурмовой разведки.

…Медленно сняв с плеч тяжелые рюкзаки, двое альпинистов сели на камни. Высоко на склоне задымилось белое облачко. Оно не поднималось вверх, а, быстро увеличиваясь, катилось вниз. За ним сорвалось еще одно. Донесся глухой грохот лавин. Альпинисты молча проследили, как снежные потоки, увлекая за собой тяжелые камни, пересекли их будущий путь.

Подошла вторая группа, за ней — носильщики. Таджики и киргизы, горцы, привычные и к холоду, и к разреженному воздуху, и к ходьбе по крутым склонам, на этот раз были сильно утомлены. Крепкий, плечистый Ивай повалился в снег:

— Плохо… Дальше куда?

— Вон туда, видишь? А потом — туда, еще выше!

Евгений Абалаков показал на ребро пика, полузакрытое облаками. Ребро чернело отвесными скалами, нависшими над пропастями.

Нет, наверное, Евген шутит! Как можно туда подняться? Разве у людей есть крылья?

— Даниил Иванович! — наклонился к спутнику Абалаков. — Боюсь, наши ребятки не дотянут до «пять шестьсот».

Даниил Гущин пожал плечами. Вообще-то они молодцы, но кто знает…

Носильщики заговорили на своем гортанном языке, временами поглядывая на страшные ребра скал. Там, наверху, «тяжелый воздух», он давит грудь, им нельзя дышать. Да что говорить — Евген с Данилой сами убедятся в этом, если попробуют подниматься выше.

Носильщики плохо понимали русский, а альпинисты знали лишь несколько слов на их родном языке — маловато для того, чтобы рассказать, каким именно путем разведчики поднимались уже на ребро.

Привал кончился. Потянулись дальше. Снова ухнула лавина, снежная пыль долго носилась в воздухе. Сверху нависали тяжелые снежные языки.

Может, сознание опасности помогало носильщикам преодолевать все усиливающиеся приступы горной болезни — острую головную боль, сильную одышку, рвоту. Потом, когда опасное место осталось позади, двое упали и долго не могли встать.

А ведь это было только начало, до вершины оставалось больше двух километров, и путь к ней был неведом.

Наконец лагерь «5600». Носильщиков отправили вниз. Крохотная площадка, на ней три палатки, такие маленькие, что туда можно забраться только ползком. Там легкие спальные мешки из шелка с прослойкой гагачьего пуха.

Вечереет. Внизу плывут облака, солнце садится за дальние хребты. Закат резко подчеркивает черными тенями все выступы, неровности, впадины. Если бы под рукой была глина, Абалаков мог бы тут же вылепить макет. Зорким, цепким глазом художника и скульптора он отмечает то, что может пригодиться в дальнейшем, делает наброски в блокноте.

Да, путь будет дьявольски тяжелым! На ребре, которое предстоит преодолеть, торчат шесть «жандармов» — шесть острых, крутых выступов. Они стоят друг за другом, словно неприступные башни. Обойти их нельзя — там почти отвесные скалы.

Утром трое альпинистов, связавшись одной веревкой, идут к первому «жандарму». Продвигаются медленно, осторожно, экономя силы.

Впереди Абалаков. Прежде чем сделать шаг, надо убедиться, что камень, на который станет нога в подбитом пластинчатыми гвоздями башмаке, надежен, что он не сорвется в пропасть.

Не везде можно идти всем троим сразу. Пока один ползет впереди, двое других, став поустойчивее, «страхуют». Если сорвется идущий первым, «страхующие» удержат его на веревке.

Следом за первой тройкой продвигается вторая. Она должна закрепить пройденный путь: сбросить ненадежные камни, вбить в скалы крючья и протянуть кое-где веревки, чтобы легче было носильщикам.

В этой тройке идет молодой инженер, весельчак Коля Николаев. Тройка проходит «жандарм» в опасное время: солнце сильно пригревает, можно ждать камнепада. Быстрая смена температуры разрушает горные породы. Достаточно солнцу нагреть остывший за ночь склон, чтобы растаял лед, цементировавший камни, и иной раз они срываются даже от порыва ветра.