Верум

– Я не знаю, где я, – шепчет она, умоляя о помощи, – я не понимаю.

Она отворачивается к окну и смотрит вдаль, на море.

Позади нас плещутся волны.

Фотографии Дэра закрывают почти все стены. На них запечатлены периоды всей его жизни, от младенчества до юности.

Она окидывает их долгим взглядом.

– Ты можешь привести его сюда, ко мне?

Я бы хотела ответить ей, но не могу.

Мои губы как будто онемели.

Мои слова превратились в лед.

И мне никак не удается растопить их.

Так же, как не удастся привести к ней Дэра.

Спаси меня, и я спасу тебя.

Я просыпаюсь в полном одиночестве.

– Финн, – зову я, отчаянно мечтая о том, чтобы он успокоил меня, но не получаю никакого ответа.

«Однажды наступит день, когда я больше не отвечу тебе», – сказал он как-то раз. Неужели этот день наступил?

Луч лунного света падает на мой прикроватный столик, он ставит акцент на коробке чая, которую подарила мне Сабина. Я беру немного этого чая, собираясь приготовить себе чашечку.

Мне нужно успокоиться.

Мне нужно успокоиться.

Должен же быть выход.

Чай вводит меня в забытье, и я засыпаю на несколько долгих часов. Когда я наконец просыпаюсь, уже за полдень. Я сразу же отправляюсь в библиотеку, где меня и находит Сабина.

– Ты не забыла надеть медальон перед сном? – спрашивает она.

Я отвечаю ей раздраженным взглядом.

– Мне снилась Оливия Саваж. Это все, что вам нужно было услышать?

Лицо Сабины приобретает какое-то странное выражение, но я не могу понять, что оно означает.

– Что тебе снилось?

– Не так уж много, – признаюсь я, – просто ее лицо. По всем стенам у нее были развешаны фотографии Дэра. И из окна было видно море. Это выглядело так, словно она не знает, где Дэр. Она все время просит, чтобы я привела его к ней.

Она кивает, очевидно, удовлетворенная моим ответом:

– Этого достаточно для первого раза.

– В каком смысле достаточно?

Но почему-то я сама пугаюсь заданного вопроса.

– Сегодня тебе пришло письмо, – говорит она мне и протягивает помятый конверт.

Я обрываю край, чтобы вскрыть его, и обнаруживаю лист бумаги, это почерк моего отца.

«Настало время возвращаться домой», – вот и все, что он мне написал.

Я думаю, он прав.

Уже скоро.

Скоро я вернусь домой.

Я оставляю Сабину в ее комнате и отправляюсь искать Дэра.

Я нахожу его в тайном саду. Он совершенно один.

Мое сердце подпрыгивает от одного его вида, от того, как дерзко он опирается на статую ангела, как на секунду увеличиваются его глаза, когда он видит меня. Едва сдерживаю желание броситься в его объятия, но я не делаю этого, потому что я вижу, как меняется выражение его глаз, теплоту сменяет холод.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает он, будто закрываясь от меня.

Волнение поднимается волной внутри меня.

– Искала тебя.

– Я – плохой вариант для тебя, – произносит он, – может быть, тебе стоит перестать искать встреч со мной.

Мне кажется, от этих слов у меня вот-вот случится сердечный приступ.

– Никогда.

На его лице появляется выражение нерешительности.

– Тебе было бы неплохо позволить мне самой решать, что будет лучше для меня, – добавляю я.

Он грустно смотрит на меня.

– Я не могу. Тебе неизвестна вся правда.

– Так открой мне ее.

– Этого я тоже не могу сделать.

Мы в тупике, на той самой развилке дороги.

От нее отходят две тропинки, и я каждый раз выбираю неправильную.

– Ты сломаешь меня, – вспоминаю я предостережение Сабины.

Дэр закрывает глаза и кивает.

– Что это значит? – отрывисто спрашиваю я.

В глазах Дэра я вижу боль, очень много боли.

Это та боль, которую невозможно спрятать в закоулках своей души, которая просто не уместится ни в одном сердце.

– Я хочу, чтобы ты знала, – говорит он, и каждое отдельное слово будто режет меня честностью.

– Но рассказать мне сам ты не можешь? – догадываюсь я, и он кивает:

– Пока нет. Но ты обязательно дойдешь до всего сама. Все должно идти в правильном порядке.

Правильный порядок.

Пресловутый порядок.

Я ненавижу порядок.

«Все должно идти своим чередом, Калла. Как ты этого не поймешь? Почему ты не понимаешь этого?»

Я помню, как в слезах выкрикивал мне эти слова Финн когда-то. Но когда это было – я вспомнить не могу.

Время становится расплывчатым для меня, растекается, расфокусируется, и я больше ничего не понимаю.

Я стою посреди утесов, я смотрю в океан, но в то же время я ничего из этого не делаю.

Мне казалось, что это был Финн.

Но на самом деле это была я.

Помятые автомобили.

Кровь.

Сирены.

Тьма.