Верум

– Все хорошо, Калла, – бормочет он, но в его голосе я отчетливо слышу беспокойство, – все хорошо.

Но по его голосу я прекрасно слышу, что это не так.

Сумасшествие часто имеет генетическое происхождение.

Я кролик.

И я безумна.

Дэр обнимает меня за плечи, когда мы возвращаемся обратно к дому, но я кожей чувствую, как он бросает на меня короткие взгляды время от времени.

– Хватит, – наконец говорю ему я, когда мы проходим через сады, – со мной все нормально.

– Хорошо, – соглашается он, – я знаю, что ты в порядке.

Но он понимает все даже лучше, чем я, и ему прекрасно известно, что это неправда.

Сабина стоит на коленях перед дверью библиотеки, копая тяжелую английскую почву; она поднимает на нас взгляд из-за плеча. Когда она видит мое лицо, ее глаза сужаются, и она поднимается на ноги.

– Вы в порядке, мисс Прайс? – спрашивает она своим грудным голосом.

Мне хочется солгать ей, сказать, что все хорошо, но я точно знаю, что она видит изменения, которые во мне произошли. Если честно, когда она вглядывается в меня своими темными глазами, я уверена, она может читать мою душу, словно открытую книгу.

Я в замешательстве, и мое тело на минуту застывает на месте, а глаза бессмысленно вглядываются в ее лицо.

Она ловит мой пристальный взгляд и пожимает плечами.

– Я румынка, – произносит она, словно пытаясь мне что-то объяснить, а видя непонимающее выражение моего лица, она продолжает: – Я приехала из Румынии. Я цыганка. И я не стыжусь этого.

Она гордо приподнимает голову, ее подбородок выдвинут вперед, и я прекрасно вижу, что она далека от того, чтобы стесняться чего-либо. Она искренне ценит то, о чем мне рассказывает.

– Вам и не нужно стыдиться, – слабо убеждаю я ее, – это ваше наследие, и оно потрясает.

Кажется, мой ответ удовлетворяет ее, по крайней мере, теперь она не думает, что я смотрю на нее свысока из-за ее происхождения.

Ее темные глаза рассказывают мне целую историю, по ним я вижу, что знает она гораздо больше, чем я. Возможно, она даже знает больше обо мне, чем могу сообщить я сама.

Это безумие, я понимаю.

Но ведь совершенно очевидно, что теперь я окончательно сошла с ума.

Сабина подводит меня к бархатному креслу и мягко подталкивает меня к нему. Она бросает короткий взгляд на Дэра.

– Оставь нас, – осторожно говорит она ему, – я о ней позабочусь. С ней все будет в порядке.

Пару секунд он колеблется, взволнованно глядя на меня, я киваю ему в ответ.

Со мной все будет в порядке.

Я надеюсь.

Он уходит.

Сабина перебирает свои вещи, и когда она наконец заканчивает, я оглядываюсь по сторонам. На столике рядом со мной разложены карты таро, они образуют странную фигуру, словно я вошла в самый разгар гадания.

Я делаю резкий вдох, потому что в воздухе здесь что-то нависло.

Нечто мистическое.

Спустя минуту Сабина протягивает мне чашку:

– Выпей. Это лимонный бальзам с ромашкой. Он нормализует пищеварение и успокаивает.

Я не удосуживаюсь спросить, как она поняла, что меня что-то беспокоит. Должно быть, все было написано на моем лице.

Я делаю глоток отвара, и через минуту она смотрит на меня:

– Лучше?

Я киваю:

– Спасибо.

Она улыбается, обнажая свои пугающие темные зубы. Пока я смотрю в сторону, она пытается что-то найти в шкафчике. Наконец она достает то, что искала, и протягивает мне коробочку.

– Пусть это будет рядом с тобой ночью. Это поможет тебе уснуть. – Я вопросительно смотрю на нее, на что она отвечает: – Дэр рассказал мне.

Я беру в руки коробку, на ней нет никаких надписей, а она смотрит на меня внимательно и продолжает:

– У твоей мамы были проблемы со сном. Иногда у нее тоже случались нервные срывы.

Сабина и понятия не имеет о том, что мои «нервные срывы» также включают в себя галлюцинации, голоса в голове, поэтому я просто благодарно киваю ей и улыбаюсь.

Я бросаю еще один взгляд на ее стол.

– Сабина, вы гадалка?

Немного странно спрашивать об этом так серьезно, но она ни на секунду не смущается.

– Я умею читать по картам, – отвечает она, – однажды я могу прочитать и твои.

Я не уверена, что мне хочется знать, что они скажут.

– А вы когда-нибудь гадали Дэру? – поддавшись секундному импульсу, спрашиваю я, даже не знаю почему.

Сабина бросает на меня короткий взгляд, по которому я вижу, что она поняла меня без слов.

– Этому мальчишке не нужно предсказывать судьбу. Он пишет ее сам.

Я не представляю себе, что она имеет в виду, но киваю так, словно прекрасно ее поняла.

– Теперь тебе должно стать получше, – говорит она мне, на ее лице выражение мудрости, и я чувствую, что не могу ей не поверить.

У нее есть какие-то успокаивающие чары, нечто, что создает особую атмосферу вокруг нее. Раньше я не обращала на это внимания.

– Мама никогда не рассказывала о вас, – бормочу я, поднимаясь на ноги, – мне это кажется странным, хотя, как я могу понять, она очень вас любила.

Сабина отводит взгляд.

– У твоей мамы не осталось светлых воспоминаний об этом месте, – тихо произносит она, – но я хорошо знала ее сердце.

– Понятно, – неопределенно отвечаю я, замешкавшись на пороге.

Сабина кладет руку мне на плечо.