Вероника Марс

– Знали, – ответил Таннер. – Мы сами подвезли ее на автобусную остановку. Она приехала навестить Эдриана. Мы, конечно, переживали, но она нас очень просила.

– Эдриан первый год учится в Херсте, – объяснила Лиэнн. Она сморгнула собравшиеся в уголках глаз слезы. Сам Эдриан сидел, тяжело потупив взгляд. – Она умоляла нас отпустить ее повидаться с ним.

Потому что «очень просила» – это сомнительный повод отпускать шестнадцатилетнюю дочь одну пожить с другом мужского пола в этот гибрид оргии и наркопритона, в который превращается на время весенних каникул Нептун. Вероника старалась ничем не выдать своих мыслей, но Лиэнн все же заметила промелькнувшее в ее глазах осуждение, потому что поспешила замотать головой.

– Я знаю, это звучит… безответственно. Но ты должна понять. Рори непросто… Ей непросто заводить новых друзей. Ей было очень одиноко с тех пор, как Эдриан поступил в колледж. Мы подумали, поездка пойдет ей на пользу.

Вероника посмотрела на Эдриана. Он вяло ковырял свою картошку, так и не притронувшись к бургеру.

– Эдриан, как давно вы с Авророй дружите?

Он поднял на нее глаза.

– Два года, – ответил он мелодичным тенором. – Она тогда только перешла в старшие классы. Она там никого не знала – никаких друзей, никакого статуса. Но в первую неделю занятий она услышала, как один здоровяк обзывал меня педиком, – он невесело улыбнулся. – Наша школа – это самый настоящий ад для гея. Она написала краской «гомофоб» на его машине, ее засекли камеры на парковке, и она потом целый месяц отрабатывала наказание.

А, ну это хотя бы объясняет разрешение остановиться у парня.

– Наша девочка, – Таннер по-свойски похлопал Эдриана по плечу. – Не всегда правильно расставляет приоритеты, но чтоб мне провалиться, сердце у нее золотое, – его голос чуть дрогнул.

Вероника улыбнулась и вернула телефон Таннеру.

– Похоже, она хорошая девочка.

– О да, – Таннер посмотрел на телефон и положил его рядом с фольгой от бургера. – С самого детства ей приходилось нелегко. Она столько всего пережила. Мама бросила нас, когда она была совсем маленькой, я… Эх, я был беспробудным пьяницей, пока не завязал, – констатировал он не без горечи в голосе. – Такие вещи сказываются на ребенке.

Да что вы говорите. Вероника посмотрела в блокнот, просто чтобы не смотреть на него в эту секунду.

– У нее когда-нибудь были серьезные проблемы с поведением?

Повисла пауза. Лиэнн приложила ладонь ко лбу, словно у нее заболела голова.

– Да, она иногда заигрывает с рамками дозволенного. Она совершала ошибки, – мать Вероники грустно улыбнулась. – Временами не проходило и недели, чтобы она во что-нибудь не влипла в школе. То списывала, то пререкалась с учителями. Дралась пару раз. В прошлом году у нее нашли несколько фальшивых удостоверений и несколько граммов марихуаны. С тех пор она стала ходить к психотерапевту, и это ей очень помогло. Результат был налицо.

– Она никогда не пропадала из дома прежде?

Лиэнн покачала головой.

– Такого никогда не было. Она может не соблюдать режим, но просто исчезнуть – нет.

Вероника только кивнула. Она посмотрела на Эдриана.

– Ты сказал, вы были вместе в ночь, когда она пропала. Ты заметил что-нибудь необычное в тот день?

Он закусил губу.

– Да нет, все по обычной схеме.

– Какой схеме?

Эдриан с волнением посмотрел на Лиэнн и Таннера и снова на Веронику, рассеянно кроша пальцами дольку картошки.

– Она так поступала со мной уже тысячу раз. Мы приходим куда-то вместе, она встречает там парня, и я сразу перестаю существовать.

– Парни, значит, да?

– Ты даже не представляешь, – с несчастным видом отозвался он. – Так что я ее сразу предупредил, мол, если она опять так поступит, я уеду без нее, и придется ей самой добираться домой. Она обещала, что мы будем держаться вместе. Но что бы вы думали? Нарисовывается какой-то пижон Рико со стрижкой за четыреста долларов, и она не отлипает от него. Я остался там еще недолго, развлекался, как мог. Потом ушел. И только сегодня утром, когда позвонил Таннер и сказал, что до нее не дозвониться, понял, что что-то стряслось. Тогда он позвонил в полицию, и, собственно, все.

– Ты случайно не фотографировал?

– Фотографировал. И я, и еще тысяча человек, – он потыкал пальцем в экран своего телефона и протянул его Веронике.