Вера изгоев

Было донельзя тошно, она старалась не смотреть на сопровождающих ее горничных. Впрочем, горничных ли? Трудно сказать, что они такое. Может, охранницы? Насколько знала Лена, вампирши вскоре должны принести ей клятву на крови, клятву личной верности. Зачем? Опять непонятно. Еще пугало то, что эти нежные на вид, прекрасные девушки на самом деле — опытные убийцы, имеющие на своем счету не одну тысячу жертв каждая. Да и возраст их настораживал — это сколько же всего они успели испытать за свою неправдоподобно длинную жизнь? Сатиа хотя бы взять. Тысяча семьсот двадцать семь лет! С ума сойти! Впрочем, еще неизвестно, сколько теперь проживет и она сама — господин Акутогава как-то обмолвился, что в результате проведенных после прибытия в поместье процедур Лена стала практически бессмертной. По крайней мере, смерть от старости ей не грозит. Так это или нет, она не знала, но ничуть не удивилась бы, если бы все оказалось правдой. Скоро она, наверное, вообще разучится удивляться.

Добравшись до своих покоев, Лена рухнула в успевшее стать любимым огромное мягкое кресло в гостиной. Матери юной плетущей выделили добрых двадцать комнат, как будто одному человеку столько нужно. Она облюбовала себе самую маленькую из спален, хотя даже та оказалась впятеро больше ее комнаты в общежитии. Здесь имелось все, что только могла изобрести фантазия богатого и капризного сибарита. Лена и до сих пор не знала, для чего предназначено большинство вещей в ее покоях, да и не стремилась узнать. Не пользовалась тем, потребности в чем не испытывала. Кормили ее как на убой, и такими блюдами, что раньше и представить себе ничего подобного не могла. В любое время дня и ночи в распоряжении Лены были свежие фрукты со всего мира — от клубники и манго до каких-то совсем уж непонятно выглядящих плодов из джунглей Амазонки. А она тосковала по маминому борщу, который Анастасия Петровна варила, как никто другой. Да и вообще — по своей привычной жизни, возврата к которой, похоже, не будет. Лена даже не заметила, что уткнулась лицом в ладони и тихо, безнадежно плачет.

Кто-то присел на подлокотник кресла и принялся ласково гладить ее по голове. Лена продолжала плакать, выливая в слезах свое непонимание, отчаяние, безнадежность. Она прижалась к этому кому-то, даже не поняв к кому именно, — страшно не хватало теплоты и участия. Чужая рука гладила ее волосы, чужой голос нашептывал в ухо какие-то утешающие слова. Понемногу приходило успокоение, всхлипывания становились тише. Но только подняв голову, Лена поняла, кто ее утешал, и от изумления задохнулась. На подлокотнике кресла сидела Сатиа, понимающе и с грустью смотревшая на нее. Никак Лена не ждала такого поведения от прожившей больше полутора тысяч лет вампирши.

— Я… — с трудом выдавила она. — Я… Простите…

— За что, девочка? — печально спросила Сатиа. — Тебе сейчас нелегко, слишком многое на тебя свалилось за каких-то несколько дней. Я хорошо понимаю, каково это, — помню свои ужас и отчаяние после инициации, когда поняла, что жить могу, только убивая других…

— Да… — Лена съежилась. — Спасибо… Я не могу больше так! Не могу!

Сатиа переглянулась с Даяной и вопросительно приподняла бровь. Та согласно кивнула и бросила на остальных двух вампирш требовательный взгляд. Тех как метлой вымело из комнаты.

— Повелитель слишком спешит. — Критянка прикусила губу. — Зря это он.

— Потом… — Сатиа предупреждающе подняла руку. — Придется принимать меры, иначе последствия будут…

Она не закончила, встревоженно глянув на Лену, однако та ни на что не обращала внимания, снова начав обреченно всхлипывать, тоскливыми глазами смотря в никуда. Она вся тряслась, скрюченные пальцы судорожно скребли по подлокотникам кресла.

— Мердэ! — выругалась Даяна. — Да как можно было доводить девчонку до такого состояния? Они что, совсем ни хрена не соображают, эти японцы траханые?

— Действуют, как привыкли. — Сатиа развела руками. — А госпожа ведь не японка, ей все это дико. Бедная на грани безумия, если не вывести ее из этого состояния, то… Что делать-то будем? Не бойся, говори прямо, она нас не слышит, в ступоре.

— А то ты сама не понимаешь… — недовольно проворчала критянка. — Ей сейчас обкончаться надо и уснуть часов на десять. Утром проснется свежая и почти успокоившаяся. Потом с Повелителем поговорить стоит, он должен знать, что происходит.

— Не хотелось бы палача беспокоить, но придется. — Сатиа поежилась. — Да и в остальном ты права, только выражения у тебя…

— А ты достала своим долбаным снобизмом! — огрызнулась Даяна. — Как хочу, так и выражаюсь! Ясно?! Принцесса, блин, мне тут нашлась.

— Да, принцесса! — Персиянка яростно сверкнула глазами. — И горжусь тем! — Она замолчала и помотала головой, выгоняя из головы несвоевременные мысли. Затем спокойно сказала: — Опять мы с тобой старые песни начали. Не надоело еще? Времени нет, успеем и позже всласть пособачиться.

— Успеем. — Даяна ехидно ухмыльнулась. — Так вот, повторяю: ей нужно обкончаться и заснуть!

— Согласна, это поможет. — Сатиа поморщилась от грубости подруги. — Сделаешь?