Так-то оно так, но где имя узнать? Фанни сама его не знала, а на улице, хоть умри, не будет заимодавца указывать. Болтаи стал наведываться в кофейни, торговые собрания, смотрел там, слушал, не поговаривают ли о девице-горожанке, которая под залог своей добродетели задаток взяла у богатого дворянина. Но ничего такого не говорили. Это, с одной стороны, успокаивало: никто пока еще не знает, беда, значит, не так велика. Но имя, имя?
В конце концов Абеллино сам им помог.
Шандор каждое воскресенье бывал в церкви, куда ходила Краммша, и там из-за колонны следил, с кем она будет разговаривать.
На третье воскресенье заявился туда и Абеллино.
Добрая женщина поведала ему удивительную историю: Фанни с теткой внезапно исчезли ночью, даже не сказавшись куда, - не очень-то красиво с их стороны, но у нее такое подозрение, что переехали они к мастеру Болтаи. Скрытничает же Тереза, наверно, потому, что в молодости было у нее что-то с этим мастером - или же Болтаи хочет Фанни за своего приемного сына просватать. Она, во всяком случае, дела с ними больше иметь не желает.
Абеллино до крови закусил губу. Что-то, кажется, пронюхали эти филистеры.
- А кто по профессии этот Болтаи? - спросил он.
- Столяр, - был ответ.
Столяр?.. У Абеллино мигом сложился план действий.
- Ну, прощайте, мадам.
Краммша была ему больше не нужна, и он торопливо удалился из храма.
Шандор за ним. Обнаружил-таки искусителя! Быстрым шагом Абеллино дошел до угла. Шандор не отставал. Там искуситель уселся в поджидавший его экипаж. Шандор вскочил на извозчика и нагнал его у ворот Святого Михаила. Здесь важный седок вылез, а карета с грохотом въехала во двор. Рослый привратник в медвежьей дохе стоял у подъезда.
- Кто этот господин, который вошел сейчас? - спросил у него Шандор.
- Его высокородие Абеллино Карпати.
- Благодарю.
Тут же записал он это имя себе в книжку, хотя в том и не было нужды. На годы, десятилетия запало оно ему в душу, врезалось глубокими буквами, как в древесную кору.
Так, значит, Абеллино Карпати зовут его!..
Почему это считается, будто обедающие в полдень не умеют ненавидеть?
Шандор поспешил со своим открытием домой.
И там целый день все такие колючие были, просто не подходи.
Следующий день опять был рабочим. Каждый занялся своим делом. Почтенный мастер наравне с подмастерьями трудился, закатав рукава, но тщетно пытался заглушить свои мысли; в шуме и скрежете слышалось ему все то же имя. Прежде никогда не задумывался он, похож ли звук пил и рубанков на человеческую речь, а сейчас все они кругом твердили: "Карпати". Особенно одна-две ручные пилы, которыми обрезали концы после фанеровки, совершенно явственно повторяли при каждом движении: "Карпа-ти, Кар-па-ти", так что Болтаи прикрикнул в конце концов на своих молодцов:
- Да что они у вас отвратительно так визжат!
Подмастерья глянули на него удивленно: чего это он, пила небось - не скрипка!
Тереза и Фанни сидели меж тем у окна за рукодельем и молчали, как повелось у них с некоторых пор.
Вдруг на улицу въехал роскошный барский экипаж и остановился прямо перед домом.
Фанни, по девичьему своему обыкновению, выглянула в окошко; приехавший вылезал как раз из кареты. Содрогнувшись, девушка испуганно отпрянула назад; лицо ее побелело, взгляд остановился, руки упали на колени.
Это не ускользнуло от внимания Терезы. "Его увидела! Он здесь!" - было первой ее мыслью, заставившей и старуху встрепенуться. Она не знала еще, что сделает, если этот наглец войдет, посмеет на глаза ей явиться, но стыд, ярость, отчаяние волной поднялись в ее душе. Совершенно позабыв, что в доме мужчина есть - суровый, не привыкший шутить человек, Тереза напряглась вся, словно ей самой предстояло отразить это вторжение.
Шаги раздавались уже на лестнице, послышался осведомлявшийся о чем-то надменный голос; вот пришелец уже в передней. Неужто и в комнаты войдет?
Фанни вскочила со стула и в отчаянии прижалась к тетке, спрятав лицо у нее в коленях и захлебываясь от слез.
- Не бойся, не бойся, - пролепетала Тереза, сама вся дрожа. - Я здесь, с тобой.
Но и навстречу гостю распахнулась дверь, из которой вышел Болтаи. Его позвали из мастерской, и в ушах у него все еще звенели непередаваемые, дьявольские голоса пил и рубанков: "Карпати, Карпати"...
- А, добрый день! - снисходительно-доверительным тоном обратился к нему пожаловавший в дом господин. - Мастер Болтаи? О, вы мастер настоящий. Репутация у вас преотличная. Всюду, всюду ваши изделия хвалят. Усердный, работящий человек. Вот и сейчас - прямо из мастерской, это мне нравится, уважаю граждан, которые трудятся.
Честный наш Болтаи не был падок на похвалы и перебил без церемоний:
- С кем имею честь? Что вам угодно?
- Я Абеллино Карпати, - сказал незнакомец.
Только благодаря комоду удержался достойный мастер на ногах.
Этого он, право, не ожидал.
Высокопоставленный господин не соизволил, однако, заметить выражения лица ремесленника, полагая, что лица ремесленников вообще ничего не должны выражать, и продолжал:
- Я хочу мебельный гарнитур у вас заказать, а сам пришел потому, что слышал, будто вы замечательные образцы рисуете...